– Нет, правда, спасибо.
– Правда, пожалуйста. Забудь об этом, Даша. Ничего больше не хочу знать.
Она кивнула, улыбаясь, и пошла рядом с ним к машине, и рука, лежащая на руке Матвея, больше не дрожала.
Агент, как обычно, исполнил все в точности: прислал адекватного шофера и вместительную машину, куда спокойно влезал весь багаж. Водитель, старый знакомый, открыл свою дверь и вышел.
– С возвращением, Матвей Александрович! Хорошо долетели?
– Просто отлично. Знакомьтесь, Павел Валентинович, это Дарья, она с нами поедет.
– Очень приятно, Дарья.
Матвей открыл заднюю пассажирскую дверь и сказал Даше:
– Садись. Я сейчас позвоню только, и отправимся.
– Ладно. Она нырнула в хорошо пахнущее машинное нутро, тут же высунулась и спросила о чем-то Павла Валентиновича. Матвей отошел в сторонку и видел, как они разговаривают, как Даша смеется, взблескивают сиреневые браслеты, качается лихая челка. Он стоял, смотрел, крутил телефон в руках.
Все еще только начинается. Они с Дарьей в начале пути, они еще не знают друг друга так хорошо, как будут знать через день, месяц, год. Между ними еще ничего серьезно не сказано, ничего особо не сделано, у них нет устоявшихся отношений, планов на будущее, общих вещей. Если не считать, конечно, гримерские кисточки, да и те – студийные, коль уж на то пошло. У Матвея Тихомирова и Даши Ветровой как будто ничего и нет еще…
Кроме одного.
И если подумать, то на этом одном можно построить все остальное.
Матвей включил телефон и набрал номер, который не набирал уже три недели. Сердце вдруг заколотилось в горле, как будто он звонил не на московский мобильник, а куда-то за грань возможного. Страшное чувство, которое внезапно можно пережить.
Ответили после второго гудка.
– А-а, вернулся, блудная душа, – протянул голос в трубке. – Хоть бы сказал, что сегодня прилетишь. Заедешь?
– Привет, пап, – сказал Матвей. – Я нашел.