Будь я верующей, бросилась бы отмаливать грехи и каяться в том, что прямо сейчас делала.
Мне казалось, что губы Ивана просолены морским ветром. Что он пропах свободой, которой я в тайне хотела. Он стал больше и значительнее на целых две жизни и превратился в неизведанную бездну, каждый шаг в которую был ошибкой, но так ли интересно был ли грешен и совершал ли ошибки тот, кто уже покоится на дне? Так ли важно, что прежде, чем утонуть, у несчастного были доводы «против», если он уже лежит в мягком иле и его тело глодают подводные жители?
С каждым столкновением Иван становился глубже и понятнее для меня, и оттого страшнее было стоять рядом и чувствовать это захватывающее завывание ветра, срывающегося вниз с обрыва.
И страх, восторг и всплеск адреналина были чужды моему телу, моему, такому примитивному и строгому мозгу.
Я — не авантюристка.
Я лишь читаю про авантюристов книжки.
Я — не целуюсь с чужими мужчинами.
Я лишь верю, что у тех, кто это делает, есть железобетонное оправдание.
— Вы выпустите меня отсюда, — спросила я, прижимаясь, наконец к его лбу своим и заглядывая в глаза.
Глубокие и сверкающие. Сравнимые теперь для меня со сверкающими чистыми северными льдами, о которых я читала в книгах.
Я видела в его глазах магию.
И это было моё воображение, красота в глазах смотрящего, но так ли важен источник, если от чего-то замирает сердце?
Моё — замирало.
— Так нельзя…
— Вы себе даже не представляете, как мы с вами не подходим этому месту и этим людям. И как бы я хотел просыпаться каждое утро под открытым небом, обнимая вас. И рассказать вам о тысячах мест, и показать их. И увидеть, как вы понимаете то, что видите.
— Но?..
Он поставил меня на ноги, но не чтобы отпустить, а чтобы обнять ладонями моё лицо, чтобы гладить его и целовать. Пока его губы следовали собственному маршруту, касаясь моих щёк, висков, скул, губ и кончика носа, я была готова плакать от отчаяния и жмурилась не в силах открыть глаза.
— И вы всё это поняли... — я не дождалась ответа и сама продолжила разговор. — ...найдя мои трусы в пасти Джека?
Иван рассмеялся, и от этого мою щёку опалило его дыханием.
— Я не верю, что с вами раньше не случалось столько всего… странного.
— Не случалось. Всё из-за вас.
— Не верю. Хоть это и глупо с моей стороны. Из-за вас я не менее странно себя веду.
— Это как же?
Теперь мы танцевали.
Я отступала в сторону, он за мной, не выпуская меня из рук и продолжая меня касаться, точно это бренное тело уже принадлежало этому человеку, а вовсе не своей хозяйке.
— Поверьте… в моём нынешнем поведении очень мало от нормального. Но я этого ждал. Я полтора года ждал… этого. Ждал, что полностью от всего освобожусь и стану другим человеком. И вы… должны были со мной произойти так или иначе.