— О-о, — протянула я, падая на стол грудью и гладя на ультрамариновое вечернее неба. — Романтика… И почему не все такие… А что ещё?
— Ну, он вроде как намерен добиваться от неё серьёзных отношений! Без спешки. Говорит, что сначала она должна привыкнуть видеть его рядом. Как друга и поддержку.
— Класс. Вот правда же, это важно! Понимать, что мужчина с тобой будет и в горе… и в радости…
— Да-да.
Я думала о тебе. Конечно думала! Ты проник в голову и никак оттуда не желал выходить. Так что, каких бы сладких вещей про внука не рассказывала баб Мотя, я мысленно возвращалась к тебе.
Неонатолог… Как мило.
Глава пятнадцатая. Почти трепетная и полная нежности
Любить значит страдать. Чтобы не страдать, надо не любить.
Но тогда будешь страдать от того, что не любишь. Поэтому любить значит страдать.
Но не любить тоже значит это страдать. А страдать – это значит страдать.
Чтобы быть счастливым, надо любить. Значит надо страдать, но страдание
делает человека несчастным. Потому, чтобы быть несчастным, надо любить,
или любить, чтобы страдать, или страдать от избытка счастья.
Жалко, что ты за мной не записываешь.
("Любовь и смерть" реж. Вуди Аллен)
Сколько времени нужно человеку, чтобы понять, что он безнадёжно увяз?
Что он уже дышать не может, не подумав лишний раз про то, что заполнило его голову, как вязкое желе?
Я думала об этом каждую секунду, и даже сейчас размышляла, как быстро избавлюсь от тебя и навязчивых мыслей, что так и норовили свести с ума. Размышляла, пока стояла перед залом “Simon” с микрофоном и пела ужасно нудную для караоке песню Calogero, будто не получала за подобное по шапке от начальства, но душа стремилась к прекрасному. А ты сидел за столиком, вместе со своими дружками и пил то, что я налила. И смотрел прямо в глаза.
И я понимала, что ты увяз. Безнадёжно. И мне уже тошно от того, что я не могу с этим так запросто справиться. Ты решил, что можешь лежать развалившись на моём диване. Что можешь спасти мою сестру, что можешь заказать меня, как девочку по вызову, и попытаться соблазнить. Ты всё-всё делал неправильно, а я всё равно смотрела тебе в глаза, пока пела. И я безнадёжно потеряла внимание зала, они просто меня игнорировали, потому что устали слушать. И твои дружки встали и пошли, видимо, покурить. Они оставили свои вещи за столиком, как, впрочем, и тебя.
Я допела, опустила микрофон и меня позвал диджей.
— Больше такого не включу, — пробормотал он, — Ещё песню и можешь идти за бар. Давай повеселее что-то, чтобы все зашевелились.
— Не хочу, — ответила я, поджала губы, сообщая, как мне жаль и отдала микрофон, — Горло болит.