Несмотря на шорты и майку, холодно не было, наоборот — ночь обнимала, как махровый халат ранним зимним утром после душа. В небе ярким трассером прочертила звезда, я хотел загадать желание и завис, глядя вверх. Получалось как-то странно, звезды складывались не в фигуры, а в линии. Будто путь: то вверх, то вниз. Вот линия Орка, долго-долго вниз, а потом выпрямилась. А линия Зумби хаотично металась, не оставаясь надолго ни в верхней точке, ни в нижней. Чуть в стороне линия Кройфа, практически ровная, но с тусклыми звездами. Знайка просто получился Большой Медведицей, обстоятельный, серьезный, а Кот — Малой: яркой, счастливой, но скорее ведомый, нежели самостоятельный. Звезда Будиста мелькнула и пропала, так что, сколько я ни всматривался, найти ее второй раз не удалось. А вот мои, но какие-то несмелые, мерцают и скачут, будто не определившись, как лучше светить. От размышлений меня отвлек звук хлопнувшей двери. Оказалось, что Кот, вдоволь насмотревшись на странных маленьких суетливых существ, перебрался в кабину подремать.
Скоро все закончилось, и новыми чемпионами-миллионерами стала молодая команда из Китая, а мы просто продолжили пить, опять шутя, допрашивая Орка о планах федерации, передразнивая Знайку и пытаясь угадать, чем он занят сейчас с Олей.
Получалось, что, кроме танков, особых тем для разговоров у нас не было. А может, мы всё же были слишком разными. Молодой и горячий Зумби попытался заговорить про женщин, но я не поддержал. Слишком опасная тема в таком опьянении, можно не в тот ангар уехать. Орк вроде проникся, но от воспоминаний резко перешел к советам молодому поколению, что не обрадовало Зумби. О машинах со спящим Котом разговор закончился там же, где и начался. Так что мы, пошатываясь, просто стояли в предрассветной тишине. Пьяными остатками мозга я уже чувствовал приближение стадии «всеобщей любви», а Орк положил руку на плечо Зумби с явным желанием начать рассказ о взаимном уважении, которые он испытывает. Но Зумби разгадал маневр старого товарища, резво, чуть не упав, вывернулся и со второй попытки, матюкнувшись от удара о дверь, влез в кузов к ноутбуку. Заиграла музыка. Сначала напряженно, как-то тяжело давя на туго соображающие мозги, потом мелодично разгоняясь. Что-то жизнеутверждающее, потом пошел речитатив.
«Мне многие советуют, браза, пора завязывать. Мол, в жизни важны маза и материальная база». С трудом выпив еще — уже начинало не только штормить, но и подташнивать — я попытался сфокусироваться на словах. Зумби все еще мстил нам за мотивационные треки восьмидесятых и то ли назло, то ли случайно врубил на полную громкость ноутбука какой-то рэпак, словами приближающий меня к следующей стадии опьянения. «Вселенское одиночество» приходит либо с проститутками, когда пьян настолько, что не стоит и можешь лишь мычать что-то трогательно-умное, но обязательно понятное собеседнице, либо вот так — в предрассветной дымке, один на один с обидой на весь мир от осознания собственной никчемности и уплывающей мимо «правильности» жизни. Хотя зависит от того, что пил: мало, но крепко — вселенная призывает еще что-то всем показать, много и слабо — вселенная жалеет.