Эмир был не против. Его смущало только то, что я наотрез отказалась сдавать анализы незнакомому доктору из Текирдага. После долгих часов уговоров ему пришлось пойти на уступки и отвезти меня в Стамбул всё так же в сопровождении Шаха.
"На всякий случай", — как выразился Эмир.
Доктор Бахар встречает нас приветливой улыбкой, потому что на сей раз мы додумались заблаговременно записаться на приём.
На всю процедуру уходит от силы минут десять. Всё это время Эмир не оставляет меня без присмотра ни на секунду. Только если в прошлый раз он был вынужден присматривать за мной, чтобы я не удрала от него, то сейчас он не отпускает меня ни на шаг ради соблюдения мер предосторожности.
Мне хочется думать, что он делает это по любви. Хочется верить, что он любит меня. Я ни разу не слышала от него подобных слов, но не единожды наблюдала любовь в его глазах.
— Госпожа Бархар, скажите, когда мы сможем уже узнать результаты? — интересуется Эмир, держа меня за руку.
Доктор сверяется с настольными часами, прикусив кончик ручки.
— Учитывая срочность, уже сегодня. Ближе к семи часам.
— А вы не могли бы позвонить нам, чтобы мы не мотались туда-сюда?
— Да, конечно.
Одолжив у доктора ручку, я вызываюсь написать номер телефона листке, выдернутом из своего блокнота, где уже заранее была написана фраза, которую я стараюсь всячески скрыть от Эмира.
Передаю девушке бумажку, где написан мой номер телефона, а также: "Пожалуйста, прошу вас. Независимо от результатов укажите в документах, что я ожидаю мальчика, а лично мне уже скажите правдивые результаты. Это очень важно для меня и моего будущего ребёнка".
Доктор пробегается глазами по записи. Она находится в растерянности, но это длится не дольше, чем перестук моего сердца.
Переглянувшись со мной, она едва заметно кивает мне, а затем преклоняет голову и перед Эмиром.
— Созвонимся. Всего хорошего вам и будьте здоровы!
Я провернула это не потому, что не доверяю Эмиру, а по причине того, что я не знаю, чего ожидать от его семейки, если вдруг обстоятельства сложатся так, что нам придётся задержаться в стране дольше прогнозируемой Эмиром недели. Я пошла на это во имя спасения своего малыша. Так поступила бы любая мать.
Время идёт, и из отведённой недели, если верить словам Эмира, нам осталось всего два дня.
С каждым прожитым часом становится всё более тревожней.
Ощущение такое, что во мне установили таймер с убывающим временем.
Когда оно закончится либо рванёт где-то внутри меня, не оставив никаких шансов на "долго и счастливо", либо время начнёт свой отсчёт с нуля и так по возрастанию, обозначив тем самым нашу свободу.