Сам зал напоминает художественную галерею старинного дворца: готические скульптуры, стенная роспись, под ногами устлан мозаичный пол, а вместо ламп расставлены факелы. Где-то размером поменьше, где-то чуть больше, но если соединить всех их незримой линией, они представят собой форму восьмиконечной звезды. Восемь больших пылающих факелов на восемь человек. Лишь одно место пустует. Моё.
В полнейшей тишине на меня смотрят семь пар глаз: девчонки, София, два седовласых мужчины, отличающиеся своей важностью. А у дальнего факела стоит тот самый мужчина, в руках которого не так давно находилась моя судьба.
Я не ошиблась. Именно он был на крыше особняка. Именно его десять минуть назад лапала София.
Меня всю пробирает, стоит ощутить на себе взгляды всех присутствующих в зале. Но врастаю в пол я не по этой причине. Он тоже смотрит на меня, но если все вопросительно, то он покровительственно. Его глаза — жерло вулкана. В них бурлит раскалённая лава. В них безудержно вьются языки пламени, обжигающие меня даже на расстоянии.
— Эй, тебе нужно особое приглашение? — дерзко отзывается София, вышагивая в мою сторону и выписывая бёдрами знак бесконечности.
Ещё в России она называла меня госпожой, а здесь (неизвестно где) обращается как к собаке, — мысленно я закатываю глаза на подобное неуважение.
— Нет. Прошу прощения, — заикаюсь и не без помощи Софии встаю рядом с Гюнь. — Здесь столько этажей. Я заблудилась.
— Настоятельно рекомендую в следующий раз не опаздывать. Господин Эмир во всём предпочитает порядок! Пунктуальность и предусмотрительность к этому так же относится.
— Да, конечно! Ещё раз извините, господин Эмир, — бормочу я, поглядывая на отбрасывающую от него зловещую тень, поскольку не хочу быть выжженной дотла.
Ответа не следует. Никакой реакции. Это не входит в его планы.
Склонив голову набок и держа руки в карманах брюк, он занят делом куда более важным. Он силой мысли распарывает на мне халат в лоскутки, ведь я единственная из девушек позволила себе скрыть свою фигуру.
Это непозволительно. Ты сделала очень плохой выбор, явившись сюда в таком виде, — читается на его лице.
Я туго сглатываю горечь, подступившую к горлу, и опускаю голову. Смотрю исключительно в пол.
Этот человек странно действует на меня. Я не могу взять свои эмоции под контроль.
Он будто знает все мои тайны, даже самые постыдные. Он мысленно смеётся надо мной, грозясь раскрыть все секреты.
А в моей жизни было всякое дерьмо, за которое стыдно и по сей день.
Но не на меня одну он оказывает мощнейшее давление. Краем глаза я замечаю, как Гюнь в рваном ритме барабанит пальцами по своим бёдрам, а Анастасия и того хуже — ковыряется в ногтях, показывая этому мужчине свою тревожность.