У меня начинается паника.
— Не знаю, — глаза Эмира мельтешат из стороны в сторону, он в очевидной растерянности. — Что-то подсказывает, он явился к нам не для того, чтобы чаёк распивать с Капланом.
— А для чего же тогда? — чую вину за собой.
Не следовало показываться этому человека на глаза.
— Ни для чего! Тебе надо было сидеть в машине и не высовываться! — одёргивает свою руку с силой, свирепо произнося мои же мысли вслух.
— Прости! Я и не подумала, что этот человек может быть именно тем, кто… — осекаюсь я, так и не договорив фразу.
Боже, и что же теперь будет?
Судя по тому, что Эмира одолевает такая же паника, и то, что он совершенно не боится мне её показывать, ничего хорошего ждать не приходится…
Эмир оставляет меня в одиночестве. Он уходит сразу же, как только провожает меня до спальни. Долгое время он отсутствует, а я между тем не могу найти себе места. Я невольно выжигаю свой разум дурными мыслями, обращая его в прах.
Чтобы не слоняться из угла в угол, теряясь в бесконечных догадках, я не придумываю ничего иного, кроме как присесть на полу у двери. Прислонив ухо к щели в проёме, я прислушиваюсь к глухим мужским голосам, доносящихся с улицы. Я точно знаю, что мужчины устроились именно там, под шатром, спрятавшись от накрапывающего дождя. Покрайней мере, Рифата с Капланом я видела на террасе, восседающими за накрытым столом и смолящими сигары.
Уж не знаю за каким важным делом Рифат наведался к нему, но, судя по всему, Каплан был оповещён о его визите заранее. Прислуга заблаговременно накрыла стол на троих. Третьей персоной, как оказалось, стал Эмир.
Продолжительное время я ничего не могу разобрать из их разговора, но в какой-то момент я начинаю различать зычный голос Эмира.
— Нет! Никогда этому не бывать! — свирепствует он на повышенных. — Чёрта с два, Рифат!
Доносится звук бьющегося стекла, возгласы женщин. Я силюсь с тем, чтобы не рвануть на улицу. Мне требуется лично убедиться, что с Эмиром всё в порядке. Я очень сильно переживаю за него, тем не менее, я не могу подвести его. Единственное, что он попросил меня — сидеть в нашей спальне и ни при каких обстоятельствах не высовываться.
— Поверь, даже будучи на небесах, я найду способ помешать тебе! — продолжает он настаивать на своём. — Я сделаю всё возможное и даже невозможное, но ты забудешь о нашей семье! Раз и навсегда!
Раздаётся дьявольский смех, скорее всего, принадлежащий Рифату.
— Эмир, сынок, остынь! — прикрикивает Каплан. — Не ведись на провокации!
— Это уже не провокации, дедуля! Разве ты не видишь, что этот гнилой человек ведёт грязную игру? Он отказывается от своих слов!