— Нет! Вот это говорит за него куда красноречивей, — продемонстрировала ей телефон, на экране которого всё ещё отображался ненавистный снимок. — Гляди! Это Тима и моя подруга… Теперь уже бывшая подруга. Судя по всему, они провели вместе ночь.
Мама озадаченно хмыкнула, с презрением глянув на фото. Она отложила телефон в сторонку и начала суетливо копошиться в шкафчиках.
— Вы разве договаривались о чём-то большем, чем о знакомстве с Тимуром?
— Он мне столько всего наобещал, — прогнусавила, корчась от горечи. — Он говорил о том, что заберёт нас к себе в Казань, назвал нас своей семьёй и при первой же возможности обо всём этом забыл, кувыркаясь с Алиной. А она? Как она могла пойти на такое, зная, что он для меня значит? Что он значит для Тимура… Это же какой-то дурдом.
— Выглядит всё довольно странно. Позвони ему и потребуй объяснений. Ты имеешь на это полное право, раз до этого вы вели такой многозначительный разговор.
Мама поставила передо мной кружку с тёмной жидкостью внутри, но, судя по запаху, на чай было мало похоже. Решив, что это алкоголь, я залпом выпила всё содержимое.
Облом.
Успокоительное, да и только. Алкоголя в этом доме точно не найти.
— Не хочу даже слышать его мерзкий голос. Если повезёт, то ничего, кроме оправданий я не услышу.
— Ты не думаешь, что между ними не было ничего? Это же просто фотография.
— Мне хотелось бы верить, но это уже не имеет значения. Я всё решила для себя, — с необычайной лёгкостью заявила я, пребывая под действием успокоительного.
Надо бы спросить у мамы что за чудодейственную жижу она мне подсунула и обзавестись такой же. А лучше сразу ящиком.
— Я бы на твоём месте всё разузнала прежде, чем делать поспешные выводы.
— Да, мам, но, к счастью, ты не на моём месте.
Спустя время мы отправились на стадион, где отец тренирует малышню, оттачивая базовые навыки за игрой в хоккей.
Тимур был счастлив в очередной раз посетить ледовую арену. Хоккей у него в крови, который передался ему от непутёвого папаши.
Я наблюдала за сыном с трибуны, за тем, с каким вдохновением он смотрел на детишек, что были постарше его. В этот момент по моим щекам непроизвольно покатились слёзы. Меня изводила одна-единственная мысль: а что если его родная мать не сможет переступить через свою гордость? Тогда Тимур никогда не будет гордиться тем, каким выдающимся хоккеистом стал его отец. Он никогда не сыграет на пару с ним, и Тима никогда не обучит его своим высококлассным хоккейным приёмам.
Никогда. Никогда. Никогда.
Если он не объявится сегодня, то у него больше не появится возможности увидеть своего сына.