— Это я во всём виновата! — вырываясь из моих рук, громко сказала Хлоя. — Я бросила её и стала безучастной, я даже в университет не смогла с ней съездить!
— Глупости, Хло, — успокаивал я её.
— Хреновая из меня подруга вышла, — присаживаясь на землю, уже тихо промямлила она. — А теперь она меня ненавидит.
— Если ты не заметила, она всех тут ненавидит, — сказал Курт. — Меня она ненавидела ещё раньше вашего.
— Нет, друг, — прервал я его. — Она мне сказала, что ты ей нравишься. В том смысле, что ты ей симпатичен как парень. Я не имею представления, что могло с ней произойти, чтобы выйти из себя настолько и вести себя, как сумасшедшая.
— Что нам теперь делать? — взявшись за голову, спросила моя девушка. — Как нам вернуть нашу прежнюю Лили? Вы думаете, это возможно, после всего?
— Боюсь, что я буду вынужден принять предложение Хитклиффора! Я не могу допустить ухудшения её состояния.
— Думаешь, может быть ещё хуже? — озадаченно спросил Курт.
— Что-то мне подсказывает, что это только начало, — задумываясь, сказал я. — Ты же слышал её мысли о самоубийстве? А то, что она якобы видела нашу маму? Это же просто уму непостижимо!
— Ты точно уверен, что в вашей семье не было шизофреников?
— Курт, господи! — разозлился я. — Да не было ничего подобного. Угомонись уже с этим!
— С премьерой! — громко сказал он, усаживаясь в автомобиль.
Мы все расселись в машине. Никто больше не проронил ни слова. Мы выжидали появления Лили. Должна же она рано или поздно появиться.
— Всё, я не могу здесь больше оставаться, — сказал я, быстро выбираясь из машины. — Я должен видеть, что она делает.
— Что ты задумал? — озадаченно спросила Хлоя, подходя ко мне.
— Я постараюсь понаблюдать за ней издалека. Я боюсь, что она может что-то с собой сделать, пока находится там одна.
Подойдя ко мне, Хлоя прижала меня к себе, её тепло разлилось по моему телу, её объятия на какое-то время немного успокоили меня. Она взяла моё лицо в свои руки, и, пристально посмотрев в глаза, она твёрдо сказала мне:
— Ной, верни нам её! Во что бы то ни стало!
Я нежно поцеловал её в макушку и удалился в густую темноту городского кладбища.
Я максимально приблизился к тому месту, где видел Лили в последний раз. Прислушавшись, я мог слышать только лишь своё учащённое сердцебиение, которое болезненно отдавалось мне в виски, а всмотревшись в чёрную, как смоль, темноту, я не мог видеть ничего, кроме бесчисленного количества надгробных плит. Всё это говорило о том, что никого, кроме меня, в этом мёртвом месте больше не было. Я медленно подошёл к могиле родителей, и ужас застелил мой разум. Я оцепенел, буквально прирос к земле, крик, который так хотел вырваться из меня, вышел беззвучным всхлипом. Отмерев, я подбежал к Лили, которая лежала в неестественной позе на надгробии родителей. Я прижал её голову к себе: