Ева шла медленно и мягко улыбалась, то ли мне, то ли своим мыслям. А я просто был рад тому, что имею возможность на неё смотреть.
— Надо возвращаться домой, я устала уже, кажется, — с какой-то грустью сказала Ева, сворачивая на тропинку, которая вела к крыльцу. Тропинка была узкой, поэтому я шёл позади неё.
Вспомнив, что в прошлый раз Ева едва ли не упала в обморок, когда ей предстояло подниматься по ступеням, я без предупреждения подхватил её на руки и опустил на ноги только тогда, когда мы подошли к самой двери. Отпускать её на самом деле не хотелось, но я решил, что маму смущать такими жестами не надо, она итак слишком проницательна, чтобы долго не замечать моего состояния.
— Ну, зачем опять… — вздохнула девушка, поправляя на себе одежду. — Я напугалась, между прочим.
— Такая трусиха? — усмехнулся я. Мы стояли у двери, которую, так-то, надо было открыть, чтобы уже оказаться внутри дома, но мне лично хотелось как можно дольше побыть наедине с Евой.
— Может, и трусиха, — ехидно сощурилась она. — Что с того?
Я деланно задумался.
— Тогда вариант один: придётся как можно чаще носить тебя на руках, чтобы ты стала более смелой, — с этими словами я потянул дверь на себя, потому что не мог больше оставаться спокойным. Безумие какое-то…
Как только мы переступили порог, с лестницы на второй этаж буквально слетела мама и хмуро, не приветствуя меня, спросила:
— Ну, и где клей?
Я демонстративно хлопнул себя рукой по лбу и на всей скорости кинулся к скамейке, чтобы забрать его оттуда, и так же быстро вернулся. Ева даже не успела пальто снять.
Подал маме её сокровище, и она сразу же подобрела.
— Есть будешь? Там ещё осталось с обеда, — я кивнул, а мама пошла ва-банк: — А на ужин останешься?
Я решил, что причин для отказа у меня нет, поэтому в ответ на этот вопрос тоже кивнул.
— Вот и замечательно! — мама едва ли в ладоши не хлопнула. — Ева, хорошо погуляла?..
Они ещё о чём-то говорили, а я отошёл к креслу, в которое и сел, раздумывая о том, что произошло на улице.
До того, как я вышел из машины, я думал, что легко смогу держаться от Евы подальше, а на деле получилось так, что я готов был рухнуть к её ногам, как простой смертный к ногам богини, в тот же миг, как она бы этого потребовала.
Это напрягало. Нет, с одной стороны мне было приятно даже просто находиться с ней рядом, с другой стороны, я понимал, что моя к ней симпатия — это неправильно. В конце концов, я внешне — почти что копия её погибшего жениха, моего, на минуту, брата. Это может стать причиной, почему она ответит на мои ухаживания… А мне хотелось бы, чтобы причина была одна: её ответные ко мне чувства.