Я героически не издавала ни звука и старалась даже дышать тише… а ведь он ещё ничего такого и не сделал, лишь коснулся меня, даже не ТАМ.
— Что ты творишь? — тихо прошипела я сквозь зубы. — А если кто-нибудь услышит…
Кирилл не ответил, лишь только приподнялся на локте второй руки, мягко целуя меня в шею, доступ к которой был открыт благодаря пучку, который я так и не распустила. И я решила, что все, кто что-то заподозрит, могут идти к чёрт, я буду стараться лишь не разбудить детей.
И, стоило мне о них только подумать, как Аня завозилась во сне. Мы замерли… Но, прошла пара секунд, и дочка вновь мирно засопела.
Рука Кирилла “на прощанье” чуть сильнее сжала мою грудь, ставшую уже нереально чувствительной, а затем опустилась ниже и без замедления нырнула под резинку трусиков, оглаживая лобок, но не прикачаясь к самой промежности.
А там, я чувствовала, было уже мокро, потому что, чтобы возбудиться мне достаточно было того взгляда в коридоре, а прикосновения завели меня уже не на шутку. Я готова была напрыгнуть на него здесь и сейчас, но понимала, что ситуация не позволит нам такой роскоши… А хотелось бы, очень, особенно учитывая, что он так и не вошёл в меня прошлой ночью. Ах, если бы не его упрямство…
Все мысли из моей головы пропали в тот момент, когда один палец Кирилла мягко надавил на клитор, даже не стимулируя его. Я едва не задохнулась и сосредоточилась на том, чтобы не застонать.
Чёрт!
Ладонь двинулась, он погладил меня между половых губ, он игриво ввёл кончик пальца внутрь… И вернулся к клитору, массируя его уже сильнее, благодаря смазке на пальцах.
Я была напряжена настолько сильно, что, кажется, кончать начала буквально через мгновение и, чтобы не нарушить тишины, повернула голову и безжалостно впилась зубами в плечо оборотня. А он даже не прекратил терзать мой клитор, отчего у меня свело бёдра и ноги затряслись.
Не знаю, через какое время это произошло, но удовольствие перестало быть таким агрессивным, остаточными волнами прокатываясь по моему ослабевшему телу.
Плечо Кирилла я, конечно, выпустила, перевернулась с бока на спину и сказала:
— Извини, — пальцами оглаживая след от своего укуса. На подушечке пальца осталась кровь и мне стало даже стыдно… Но укус, к счастью, затягивался на глазах.
— Не надо извиняться, — усмехнулся Кирилл, поднося руку, недавно находящуюся у меня между ног, к своему лицу и делая то, отчего я, кажется, буду красной, как помидор, ближайший год.
Он облизнулся пальцы, а потом поцеловал меня, хватая за задницу и сильно, но не до боли, сжимая пальцы. Поцелуй был настолько страстным, что я и думать забыла о стыде.