И вот, меня вновь начало накрывать, но в этот раз Кирилл лишь немного ускорился, проникая в меня особенно глубоко, задевая всевозможные точки удовольствия, какие у меня только были, и вознося меня на вершину экстаза.
Пока я кончала, Кирилл не шевелился, лишь крепко прижимал меня к себе, после чего покинул моё обмякшее тело, изливаясь на мои ягодицы.
Я ощущала себя где-то вне пространства и времени, мне не хотелось даже идти в душ, я уже засыпала едва ли не в той позе, в которой оставил меня альфа. Но он всё-таки выдернул из-под меня покрывало с одеялом, прижал меня к себе и накрыл сверху одеялом.
Это было последним, что я запомнила в этот сумасшедший день.
Вечер закончился просто невероятно, а вот утро началось так себе.
Во-первых, началось оно рано. Во-вторых, со звонка телефона, причём не моего, а Евиного. Мы попытались его проигнорировать, Ева даже заползла с головой под одеяло, но звонящий был очень и очень настойчив, поэтому ей пришлось вставать и отправляться на поиски трезвонящего аппарата.
Я могу бы продолжить спать, но что-то мне не позволило пропустить то, как полностью обнажённая растрёпанная Ева шествует через всю комнату в коридор.
В кровати без Евы было совсем не то, поэтому я сел и, зевнув, клацнул зубами. Трель телефона прекратилась, судя по всему, Ева нашла его среди нашей разбросанной вчера одежды.
— Алло, чего тебе? — хриплым ото сна голосом спросила она.
Затем послышалась реплика её собеседника, которую я и не пытался услышать, а затем встревоженная девушка воскликнула:
— В каком смысле?!
Я напрягся, не понимая, что такое происходит. И тут Ева выдала совершенно неожиданно:
— Блять, — меня будто бы током дёрнуло. Обычно она не материлась, а опыт общения с людьми и нелюдьми подсказывал мне, что такие приличные дамы, как она, матерятся лишь тогда, когда приходит полный пиздец. — Поняла, через час буду дома… Да, я не дома. Ой, заткни свою пасть!.. Всё, не мешай.
Когда, судя по всему, Ева окончательно договорила, я уже выходил из комнаты, кое-как натянув первые попавшиеся домашние штаны. Она судорожно собирала с пола свои вещи, выглядя при этом донельзя встревоженной. Хотя, это слово не может передать всю ту панику, что отражалась на её лице. Руки её мелко подрагивали, а в глазах вот-вот готовы были появиться слёзы, но она явно сдерживала себя усилием воли.
Я подошёл к ней, схватил за запястья крепко, но аккуратно и, глядя в глаза, спросил:
— Что случилось?
— Пусти, — одновременно со мной проговорила она, попытавшись вырваться из моей хватки, но я ей этого, конечно же не позволил.