— Отпусти меня! — я пытаюсь вырваться, но абсолютно тщетно. Юджин сильнее, и руки его, словно тросы, обвили меня.
— Отпусти!
Но Юджин непреклонен.
— Эстэлла, послушай меня! Я поступил как мерзавец. Не знаю, поможет ли, если я скажу, что не хотел заходить так далеко. Хотел лишь узнать тебя, быть другом…
— Отлично, друг, — я высвобождаю руку и влепляю Юджину свою фирменную пощечину.
Юджин отпускает меня, я хочу бежать дальше, но совсем забываю о треклятой туфле с ее сломанным каблуком. Мое падение снова останавливает Юджин.
Черт, я даже не могу сбежать от него. В бессилие, я сажусь на ступеньки лестницы и закрываю лицо руками.
— Оставь меня, прошу, — говорю я.
Но, конечно же, Южин не уходит. Вместо этого, он присаживается на ступеньку ниже.
— Прости меня, — говорит он, — Я…Должен был сказать тебе о Жюли с самого начала.
— Нет…не должен был, — вздыхаю я, — Ты был помолвлен. Я — замужем. Разве стоило что-то говорить?
— Но ведь сейчас это не так, не правда ли? — говорит Юджин, — Я сказал Жюли, что люблю другую.
— Бедная девочка…
— Она найдет кого-нибудь лучше. Того, кто будет любить ее. Однако, сейчас речь не о Жюли. Речь о нас с тобой, Эстэлла.
— Ты говоришь так, будто "мы" существуем, — чуть поднимаю я голову.
— А разве нет?
Юджин вертит мою туфлю в своих руках. Потом приставляет каблук на место и, концентрируя в руке магию огня, буквально приваривает его к туфле.
— Я люблю тебя, Эстэлла, — говорит Юджин, — И готов просить прощенья за свою трусость каждый день и до конца наших дней.
После этого он аккуратно берет мою ногу и одевает на нее несчастную туфельку.
— Ты согласна быть моей женой? — спрашивает он.
В ответ я лишь плачу.
— Ну перестань, — Юджин нежно проводит рукой по моей щеке, — Я думал, что предложение выйти замуж скорее радостное событие…
— Нет, дело не в этом, — улыбаюсь я сквозь слезы.
— А в чем?
— Просто сегодня я получила письмо о том, что стала бабушкой. А теперь — предложение выйти замуж. Разве это не смешно?
Юджин улыбается своей загадочной улыбкой.
— Я буду любить тебя, даже если ты с утра до вечера начнешь вязать внукам носочки, — говорит он.
— И с этой глупой прической? — указываю я на свою новую стрижку.
— Она тебе идет. И я люблю тебя. Злой, доброй, язвительной и наивно милой. Люблю такой, какая ты есть, Эстэлла. А ты — будешь любить меня?
В ответ я целую этого странного учителя, принесшего мне столько мороки.