— Он ушел вчера вслед за ней. Вышел только через три часа. Пэйн же покинул игровую зону где-то минут через двадцать после того, как туда вошел, и был очень разочарован.
Сережа говорит отрывисто, недовольно, но меня даже умиляет его точность и память. Не бармен, а видеорегистратор просто.
— Значит, Антон и вправду мог провести вечер с Ирией, — задумчиво заканчивает Тамара, а затем склоняется и прикусывает Сережу за край уха, — спасибо, малыш, а теперь помолчи.
Сережа не против заткнуться. Он все сказал, спасибо ему за это.
Тамара же еще с минуту смотрит на меня, а потом кивает мне в сторону своего стола.
— Там на столе красные браслеты, возьми один. Это чтобы тебя пропустили в игровую зону одного. У Ирии всегда один и тот же номер. Стучи. Если тебе не откроют — ничем не могу помочь. Откроют — так и быть, разбирайся. В клуб можешь пройти через дверь в конце коридора для персонала, там выход в бар, ключ в замке торчит.
Браслет я забираю, у двери оборачиваюсь.
— Почему вы вообще мне верите? — вопрос срывается с языка быстрее, чем я успеваю прикинуть, есть ли вообще смысл его задавать. — Я же могу врать.
— Можешь. Но не врешь! — Тамара машет в мою сторону ладонью, — сгинь, будь любезен. Учти, если будешь плохо себя вести — я ведь найду, как тебя прищучить, Антон. У меня есть средства.
Почему-то в этих её словах мне даже не приходит мысли усомниться. Если у неё тут отдыхает Зарецкий, если чтобы попасть сюда — мне пришлось обратиться к Генычу, а этот кадр сам по себе отдельный козырь в колоде и мне очень повезло, что он у меня есть — значит, и другие «отдыхающие» в Трессе могут оказаться довольно высоко залетевшими птицами.
Хотя…
Хотя я все равно буду вести себя плохо.
И никто не заставит меня вести себя иначе. Только… Только Ирина, да…
В этот раз я не заморачиваюсь никакими масками. Не-е-ет. Меня почти трясет от радостного предвкушения, что все прошло именно так, как мне было нужно. Все-таки хорошо быть убедительным и ушлым ублюдком.
И до заветной цели меня отделяет уже столь ничтожное расстояние, что даже не верится.
Мне бы на самом деле остановиться. Задуматься — что я тут забыл, почему опять переменил планы, но… Предвкушение пьянит слишком сильно. Слишком далеко я зашел, чтобы останавливаться сейчас. Если не пришел в себя раньше — сейчас нечего и пытаться. Все равно остановиться не получится.
У двери с алой цифрой “четыре” я даже замираю, будто готовясь к глубокому нырянию.
Ведь именно этого я и хотел с самого трижды проклятого утра. И именно этого опасался — что мне все-таки унесет крышу. И её унесло.