Мы просидели до вечера. Девочки изрядно опьянели, я же выпила три безалкогольных мохито, съела две пиццы и насмеялась вдоволь. День прошел прекрасно.
Вернулась на виллу в семь вечера. Давида так и не было. Я сходила в душ, переоделась в серый спортивный костюм и пошла на кухню. Сделала себе кофе и вышла в беседку, которая находилась на заднем дворе. Солнце красиво катилось за горизонт, дул теплый ветер и от этого вечер казался волшебным.
Безусловно у меня была сейчас возможность сбежать отсюда, но я была уверена, что не смогу улететь. Со связями Давида, меня не выпустят со страны. Я его заложница. Я не знаю что чувствую к нему. Должна его ненавидеть, но после вчерашнего вечера появилось ещё какое-то чувство. Ни жалость, ни сочувствие, а скорее всего понимание его грубости и жестокости. Каким должен вырасти мужчина, которого лишили главы семейства. Молодой мальчишка, который должен был отдыхать с друзьями, встречаться с девушками и веселиться в силу своего возраста. Вместо этого он вынужден был защищать свою мать, бизнес и себя от врагов.
Но вопрос в том, смогу ли я полюбить его? Я в этом не уверена. Нельзя заставить кого-то любить себя. Любовь либо есть, либо её нет. В моём случае её нет.
Часы показывали одиннадцать вечера, но Давид так и не приехал. Я не дождавшись его, уснула. Уснула с мыслями, что осталось подождать двадцать шесть дней.
Ночью проснулась от шума. Сначала не поняла что происходит, но постепенно стала понимать, что меня разбудили голоса за дверью. Я хромая на одну ногу, тихонько приоткрыла дверь и ничего не увидела. Вышла в холл и увидела Давида. Он стоял спиной ко мне и я не могла понять, что там происходит. Его спина закрывала мне обзор. Зато я прекрасно слышала разговор его и какого-то мужчины:
— Я сказал убрать его тихо, без лишней шумихи. Что сделал ты? — судя по голосу, он был зол.
— Господин, он знал что мы придём, он ждал нас и начал стрелять первый.
— Откуда он мог знать?
— Я не знаю, я правда ничего не знаю. Кто-то сообщил ему что мы придём.
— Ты хочешь сказать, что у меня в доме завелась крыса?
— Я не знаю, я правда не знаю.
В следующую секунду Давид ударил этого мужчину и он упал на пол и закашлялся. Я увидела лицо мужчины, но не могла узнать кто это. Его лицо было всё в крови. Похоже я издала какой-то звук, потому что Давид повернулся ко мне.
— Дина, мать твою, иди в комнату.
Я с широко распахнутыми глазами попятилась в свою комнату. Как только вошла, закрыла за собой дверь на защёлку и забралась на кровать с ногами. Перед глазами стояло окровавленное лицо того мужчины и озлобленное лицо Давида.