― Судью на мыло! На сало! На подножный корм свиньям! ― возмутилась Вишня.
― Да не. Всё путём. Хороший результат, ― не согласилась Вики. ― Меня вон конкретно слили. Так что у него есть все шансы войти в финал.
― Всё равно нечестно, ― от мысленного расчленения судебной комиссии её прервала вибрация входящего сообщения. Бабочка. Предлагала встретиться.
После той вечеринки она, слава богу, оклемалась быстро и без последствий. Не считая жуткого похмелья в утро учебной пятницы. Наркота, которую ей подсыпали, вызывала частичную амнезию: то есть что-то Лена помнила, но отрывками и смазано. Даже лиц своих несостоявшихся насильников толком не могла вспомнить.
Зато их отлично помнила Вишня. И без проблем узнала эти физиономии в школьном коридоре. Ещё бы не узнать, такие размалёванные. Костя и Марк постарались от души, украсив их всеми цветами радуги. Один, видимо, тоже протрезвев и раскаявшись, попытался в тот же день подойти к стискивающей у лба холодную бутылку воды Бабочке. Извиниться.
Извинения были приняты, но с соблюдением социальной дистанции и с последующим вежливым диалогом с Исаевым. Тот, миролюбиво похлопав побледневшего паренька по плечу, доходчиво и кратко объяснил, что будет с ним, его ушами и зубами если он ещё хоть раз подойдет к Лене.
Да не только к Лене. Дескать, если он, Марк, снова, не дай бог, увидит нечто подобное, мирный разговор сменится мордобоем без правил и с последующим посещением травматолога. Получив в ответ согласный нервный кивок, он отправил бестолочь-пьянчугу в свободное плавание, с трудом удержавшись от искушения дать ему прощального пендаля.
Пока Исаев раздавал указания, к которым определенно стоило прислушаться, Веня капал на мозги и без того плохо соображающей Бабочки. Весь обеденный перерыв Вениамин без устали читал долгую, нудную лекцию об сексуальных домогательствах, приводя, (откровенно говоря) жутковатую международную статистику.
И, разумеется, не удержался от возможности заметить, что именно поэтому все мало-мальски разумные особи хомосапиенса, в простонародье человека разумного, избегают подобных мест массового скопления людей. Заумную трескотню Вени, от которой начинал течься мозг и слипались глаза, не смог сдержать даже импровизированный кляп в виде эклера, грубо сунутый ему в рот Полиной.
Сердито прожевав десерт, Вениамин сердито поправил очки и перевёл стрелки на другую тему, тактично намекнув, что агрессия свойственна лишь незрелым, дезадаптивным людям. И что чаще всего она идет с детства, как защитная реакция от всё того же насилия и добавочных внешних факторов. Тут уже Абрамова окончательно не сдержалась и от души зарядила ботану подзатыльник увесистым учебником географии, после чего молча встала и ушла.