– Лягушечки какие малюсенькие скачут.
– А жабы не скачут? Жалко, прям, как без жаб-то? Вов! Галоши купим. Тут без галош не пролезть. Мне чур первой.
Вовка улыбался и смотрел в окно. А по городу шла радостная и светлая весна.
***
– Гель. А Гель… вставай. Субботник сегодня. Деревья сажать пойдем.
– Чегоооо? Выходной же. Обалдели?
Она с трудом разлепила глаза. В огромной спальне еще не было занавесок и солнце пронизало комнату насквозь, раскидав на светлых обоях целую вереницу зайчиков. Дверь в коридор была приоткрыта и там, у входной двери происходило веселое движение и толкотня. Накинув халат, Геля протащила свое сонное тело по бесконечному коридору в прихожую. У дверей Вовка и Ирка запихивали в новое ведро игрушечные совки.
– Вам там лопату выдадут, под расписку, большууую. Куда вы совки пихаете? И грабли дадут. Ирк, ты знаешь, что такое грабли?
– Это такая чесалка. Для травы.
Ирка хихикала, но совок быстро вытащила из ведра и спрятала за спиной
– Точно! Идите и чешите свою траву. А потом кваску купите, там бидон.
Дверь захлопнулась и веселые голоса быстро удалялись. Раз и все стихло.
Геля медленно пошла назад, в спальню, потом передумала и побрела обратно. Коридор был длинным, как в общаге, начинался от огромного зала, пустого и гулкого, в котором из мебели был только материн стул, гнутый, старый, но крепкий и незыблемый, как вечность, и тянулся до самой кухни гладкой ровной змеей. Все комнаты располагались по одну сторону. С другой стороны находилась глухая стена, по которой Ирка всегда вела пальчиком, пробегая по нему со скоростью звука. Она никогда не могла затормозить сразу, скользила на ровном, гладком паркете, пролетая свою комнату мимо. Вот там, в комнате дочурки они всё обставили. Теперь у Ирки был большой полированный гардероб, новенький диван и маленький письменный стол с двумя аккуратными ящичками. Все это поместилось шутя, даже осталось место для красивого торшера, который Володя сам сварганил из остатков тонких труб и плексиглаза. Торшер заканчивался задорными разноцветными плафонами, светил ярко и весело, и очень Ирке нравился.
Геля поставила чайник, присела на старенькую табуретку, задумалась.
– Опять чулки штопать, денег нет вообще!
Ежемесячный взнос за кооператив был таким, что в сберкассе на нее оборачивались все, с ужасом глядя, как она отсчитывает сумму, раз в двадцать больше, чем остальные. Потом, она доставала квитанцию за Иркину частную музыкальную… Народ выпучивал глаза еще сильнее, а Геля прятала поглубже в туфлю палец в опять продранном чулке и с ужасом думала о предстоящем ужине.