Солнце уже садилось, вечер пах луговыми цветами и раскалённым камнем. А ещё пряностями, вкусным ужином пахло из таверны, ванилью из булочной. Запоздалые пчёлки с гудением забирались в цветочные бутоны, готовясь переждать ночь в безопасности.
Роан слонялся по улицам Варагоссы, пытаясь отыскать место, где можно ни о чём не думать и просто отдохнуть. Голова была занята какими-то совершенно пустыми и бессвязными мыслями, а ноги несли своего хозяина по привычному пути. Вскоре запахи ванили сменились ароматами духов и благовоний, из окон больше не слышался детский смех и застольная болтовня. Смеялись женщины. Хрипло, завлекающе, с намеком.
Бульвар огней, веселья, свободы. Здесь каждый найдёт для себя место, каждый ощутит себя нужным, ценным. Пускай это ложь, но порой в ней только и можно найти спасение.
Тёплый летний вечер выплескивался из окна в комнату, смешивал запахи цветущих лугов с ароматом дорогих духов и ароматных смесей в будуаре. Роан устало бросил на стол кошель с монетами, проходя в богато обставленную спальню. Он часто приходил сюда, щедро платил, выбирал девицу на свой вкус и «отдыхал». Такое отношение к жизни было ему привычным. Всё честно, всё открыто, он платил за услугу, эту услугу выполняли без лишнего жеманства.
Следом в комнату зашла Кийра, дриада-танцовщица. Хотелось просто забыть весь прошедший день, вернуть привычный порядок в свою жизнь. Выбросить из головы образ девушки с глазами цвета летних лугов. Стряхнуть злость и раздражение, что копились в душе и грозили окончательно лишить трезвости мышления. Хотелось стать прежним.
- Вина? - шепнула Кийра, услужливо заглядывая графу в глаза.
Ранее Роан её не приглашал, выбирал менее хрупких девиц, с загорелым телом и сочными формами. Роана в этом заведении знали, уважали за честность, щедрость и порядочность. Единственным местом, где графа Шантарро не провожали косыми взглядами, был местный бордель.
Кийра уже шла к Роану с двумя бокалами в руках. Гибкая, подвижная, с бледной полупрозрачной кожей и волосами цвета спелой пшеницы. Возможно, был ещё шанс спасти себя от безумия, заменить сущий яд пустышкой. Безобидной пилюлей, в надежде, что со временем безумие отступит? Разум станет привычно расчётливым, мысли ясными. А сердце перестанет щемить так, будто туда вогнали кол.
Роан взмахом руки указал девице на центр комнаты, развалившись в кресле. Из тёмных углов зазвучал простенький мотив. Зазвенели монетки на скудном одеянии девицы, зашуршали браслеты, украшавшие её щиколотки и запястья. Она двигалась тягуче, словно подражала течению водных потоков. Каждый жест - соблазн, каждый взгляд -приглашение.