- Привет! - сказал Айриль, входя. - Звони в полицию, они там снаружи лежат.
- Так и пусть полежат до утра, может? - предложил Валентин.
Айриль поморщился:
- Холодно. Они живые, могут заболеть. Я же сказал, что не хочу убивать. Они живы, только обездвижены.
Дальше были долгие препирательства с кем-то в колл-центре "111", объединяющем полицию, спасателей и скорую, по итогам которых им все-таки обещали наряд. Пока этот наряд ждали, Айриль подновил заклятие, после чего из куртки одного самого борзого полез синтепон, а сама она стала выглядеть так, как будто по ней пару раз проехали колесами, а потом надели снова. Валентин, хмыкнув, пошел запускать кофе-машинку. Он успел сварить кофе себе и Айрилю и наскоро затянуть полиэтиленом и скотчем разбитое окно, когда наконец подъехали стражи порядка. Они не очень поняли проблему, но Айриль был настойчив. Он предъявил разбитое окно и раскуроченную дверь и потребовал оформления материала в отделе. Так что пришлось полиции вызывать еще и автозак, а пока он ехал, Валентин позвонил своему заму Валькирычу и попросил его найти возможность подежурить. Тот, разумеется, сам из Озерков в третьем часу ночи не рванул, а отправил тех, кто жил поближе, и на всякий случай сразу впятером и при оружии. Они появились через полчаса, почти одновременно с автозаком. Оглядев диспозицию и прифигев, получили распоряжения и остались "на хозяйстве", а заодно сфотографировали все произошедшее и описали на своих страницах ВКонтакте. К полудню весь клуб и четверть города знали о случившемся, включая участие Айриля в инциденте.
В Старый дворец из Нового ехали на той же самой повозке, запряженной теми же самыми квамами: два желтых, два зеленых и два розовых. Только вместо гвардейцев на внешних местах сидели их провожатые, уже знакомые по именам. Апартаменты оказались такими же шикарными, только за окнами был другой парк, но и за ним виднелось все то же море. Алиса ерзала на сидении и пыталась поймать взгляд Полины, безучастно смотревшей на обочину, как и по дороге из города. Марина поддерживала разговор, пытаясь разрядить неловкость. Вроде бы получалось.
В этот раз сайни встретили их не в холле, а на галерее, и не тыкались носами в ладони, а вежливо заглядывали в комнаты, шевелили усами и уходили, пока не оставался один, которому понравился запах. Сайни, выбравшего Марину, звали Юц, и это короткое имя почему-то вызвало у нее дополнительную симпатию к говорящему существу, похожему на нутрию. Кто прибежал к Полине, а кто к Алисе, Марина не знала. Их расселили рядом с их охраной, "чтобы легко было позвать, когда нужно", но пройти в комнаты друг к другу мимо этих энцев и мон было невозможно. Марина поняла, что их разделили и общаться без контроля не дадут. Радовало ее только то, что комнаты были на одной галерее, и если кого-то из них решат увести без предупреждения, остальные все-таки будут знать об этом сразу. Ее комната была ближе всех к лестнице, и это настораживало правозащитницу. За следующей дверью поселился энц Гайям, за ним разместили Полину, после нее жил, конечно, энц Жехар, потом Алиса и мона Мейра, а предпоследняя и последняя двери достались маркизу да Шайни и моне Арель, совмещавшей при нем роли охраны и целителя. Впрочем, против общения в холле первого этажа охрана не возражала. Разговор, однако, все равно не клеился. Полина то смотрела в окно, то общалась с выбравшим ее сайни, Чаком, обмениваясь с ним короткими репликами на бытовые темы. Унриаль да Шайни, посидев у камина полчаса, пошел к себе в комнаты, тяжело опираясь на перила. Марина после обеда пыталась обиняками объяснить Алисе, что насчет свободы и безопасности тут все не так просто, как может показаться, но не была уверена, что ей это удалось.