Энц Гайям уже ждал там, делая вид, что смотрит в окно на замковый парк. В тот вечер Полина выбрала для сайни две очень простых и старых песенки. Одной исполнилось сто лет, и это была "Баллада о свечах" Лобановского, сохраненная Полиной в репертуаре из принципа, хотя называть сайни имя опального автора смысла не имело. Второй стала "Это осень, мой друг" Юнны Мориц - просто потому, что Полине нравилось стихотворение. Аранжировку она делала сама, компонуя вариант Мищуков с менее известными и тривиальными, и оно удивительно удачно получилось на китаре. Она сама осталась довольна, и Чак тоже был рад. Энц Гайям, уходя вверх на галерею, запнулся за ступеньку и едва не упал, но выровнялся и быстро ушел. Энц Жехар покосился на коллегу, потом внимательно посмотрел на Полину. Провожая ее до комнаты, он глянул ей в глаза и сказал:
- Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
Она ответила очень закрытым взглядом и с холодком произнесла, глядя прямо ему в лицо:
- Все, что я здесь делала сегодня и раньше, делается для моего сайни и ни для кого больше.
Он кивнул и ушел к себе.
Дейвин да Айгит вечером получил срочную почту из Озерного края. Два письма могли и подождать, но кроме них, в почте была маленькая шкатулка с кристаллами от Айриля да Юна. Граф открыл шкатулку, достал отдельно упакованную берилловую призму, осторожно взял за торцы и вгляделся в камень. Затем поступил так же с гранатовым октаэдром. Потом пересмотрел по очереди восемь небольших аметистов квадратной огранки.
Потратив на это около двух часов по сааланскому счету, граф вспомнил весь русский мат, который знал, и принялся ходить по кабинету из угла в угол, пугая сайни. Проведя так с полчаса, он сел за письменный стол и до полуночи писал послесловие к докладу, надеясь, что суд примет его завтра.
Но утром Дейвин не успел передать судьям документ до слушаний. Едва все собрались, коллегия начала разбираться с ролью Алисы в бедах края.
Первым, как и вчера, говорил досточтимый Айдиш. Он рассказал, как по Новому миру распространился "манифест убитого города", как множились его сторонники, как формировалось Сопротивление. Полина чуть поморщилась, слушая. Досточтимый, говоря о Сопротивлении, имел в виду только боевое крыло и рассказывал только о стычках саалан с боевиками, но ни разу не упомянул позиционную войну с крылом мирным. Потом Айдиш уместил в одну короткую фразу всю историю ареста барышни: "И наконец, она была задержана". Марина приподняла плечо в кресле и скрестила ноги под сиденьем, услышав это. О последующих событиях он рассказывал гораздо подробнее, с искренним сочувствием ко всем участникам. Зал ужасался бессмысленному упорству Алисы, восхищался ее храбростью и дерзостью, восторгался настойчивостью Димитри и Дейвина, добившихся от нее признания, ради пользы империи пожертвовав своим добрым именем.