— Это все случилось, чтобы ты меня угостила этой чудной настойкой, — смеюсь, передавая свое настроение. Запах реллы стоит в воздухе, щекочет ноздри, дразнит. Едва в голове оформляется мысль о еще одной порции напитка, как рюмка оказывается полной. Моя новая знакомая карикатурно кланяется, улыбаясь.
— Все может быть, — говорит она. — Именно здесь моя депрессия прошла. Нашлись новые друзья. А незнакомец помог найти себя. Моя «Под аптекой» собирает немало людей. Вечерами я хожу между столами, помогаю официантам и чувствую себя причастной к жизни.
— Выпьем за это! — провозглашаю.
Новый глоток настойки на красной релле имеет для меня привкус жизни: пряный, капельку острый, он собирается ярким солнцем в желудке и стекает огнем в пальцы рук и ног. Неожиданная горечь на языке внезапно сменяется легкой сладостью. С этого момента печальные темы никому из нас поднимать не хочется. Я качаю ногой под столом и подыгрываю небольшому ансамблю. Музыканты расположились в центре зала и выбивают бешеные ритмы, от которых мне хочется задыхаться от любви к миру. Ктена подпрыгивает на месте и одновременно поглядывает на заполняемость зала и на то, как справляется коллектив. Когда же клиентов становится много, а гам вокруг еще сильнее, она встает и потягивается.
— Пора помочь, — она кивает на вереницу не разнесенных бокалов на барной стойке. — Столик на этот вечер в твоем полном распоряжении. Еду заказывай, не стесняйся. Правда, не могу обещать, что никто не подсядет. Это место специально для моих гостей, их у меня немного, но наведываются они сюда часто…
— Обещаю их не обижать, — прижимаю руки к груди и церемонно кланяюсь. Ктена смеется, громко, искренне, от недавней печали не осталось уже и следа. Напоследок я спрашиваю:
— А скажи, почему ты не хотела ехать в Феникс?
Ктена смущается, хотя вопрос довольно обычный. Она бормочет что-то в кулак, кажется, кляня себя в чем-то, а потом отвечает:
— Город, на самом деле, мне очень нравится. Даже не смущает, что эти земли гораздо беднее Манияра. Но все беспокойства из-за истории моей семьи, — она наклоняется и, глядя мне в глаза, шепчет: — Мне так стыдно за них! Они подвели своих радетельных, своего оберега и его семью! Из-за этого я даже район выбрала такой, чтобы не встретиться ни с кем из Флеймов. Мне кажется, что если кто-то из них на меня посмотрит, то сразу узнает тех самых Хаттов из Фишера. И тогда меня точно разобьет паралич или молния поразит… Правда, глупости?
Ктена подхватывает пустые тарелки и исчезает в гуще людей. Мне остается лишь жевать безумно вкусную лепешку, слишком вкусную. Мысли о проклятье не глупости, они поддерживаются традициями и за этот счет существуют. Но даже если бы прокляли мои предки когда-то давно род Хаттов, то оно снялось в тот момент, как меня подобрала Ктена, или чуть позже, когда она меня накормила. Потому что ни одна старая обида не стоит дороже отличной компании, вкусной еды и темно-алой настойки на красной релле.