Мне страшно. Я уверена, что он это сделает, и боюсь остаться калекой. Кто я буду без своих навыков? И кто я буду, подписав договор? В одном случае, это почти что смерть. Во втором, несвобода. В груди неприятно колет, моя дрожь становится сильнее. И я делаю выбор: я беру ручку.
— Вот и молодец, — одобрительно улыбается дядя и отбирает подписанный документ: — Заставила же ты меня поволноваться. Да и оберег Фьюринов безголовый чуть не умер, попав не на тот поезд. Хорошо, что магия договоров держит. А ты знала, Лайм, что раньше одних проставленных официальных печатей хватало для заключения брака? Никакого согласия брачующихся или подписи невесты… И почему мы не живем в те времена?
Я не могу заставить себя ответить хотя бы что-то. Мои пальцы горят. Я до сих пор чувствую шероховатость бумаги договора и гладкость поверхности ручки. Я помню, как красным росчерком возникла на договоре моя подпись. Я сама прочертила ее, сама сделала этот выбор. И эти линии на бумаге поменяли все. Дядины слова заменяются размеренным гулом. Что мне делать теперь? Я не знаю ответа. Может, я всего лишь испугалась и приняла неверное решение? А может, мне действительно переломали бы пальцы… Что из этого могло быть правдой, сейчас поздно угадывать. Я подписала договор и действительно вошла в дом Фьюринов.
Я едва успеваю зажать себе рот, чтобы дядя не услышал всхлипа.
— Поплачь, невеста должна плакать на свадьбе, — дядя будто дает разрешение. — Официально поздравляю тебя, дорогая племянница, от лица Флеймов с успешным замужеством. Сейчас ты отправишься в свою комнату, приведешь себя в порядок и будешь сидеть тихо-тихо. И уже завтра ты покинешь Феникс, разве не об этом ты мечтала все детство?
19. Прикосновение прошлого
Я не представляю, куда меня ведут. Ноги двигаются сами по себе, перед глазами светлые пятна стен и одно темное — спина сопровождающего. Но вот за мной захлопывается дверь, а я даже не могу сосредоточиться и понять, где именно меня оставили. Перед глазами до сих пор сплошные печати и вычурные слова — черные и красные чернила, а еще разноцветные капли воска, длинные дядины пальцы, цепко хватающие бумагу, белые и зеленые ленты, обвивающие свиток. Неожиданно комната вокруг плывет и изгибается, и перед взглядом расползается белесое марево. Я медленно опускаюсь на пол. Юбки платья, конечно, мнутся, зато так удобно сидеть и просто дышать.
Я долго жду истерику: в области груди что-то сжимается и дрожит, но этого недостаточно. Приступы с каждым разом все легче. А потом на меня накатывает чувство облегчения. Странно: казалось бы, меня заставили делать то, чему я сопротивлялась всеми силами, а я чувствую спокойствие. Я перегорела? Устала?