В конце завтрака я оставляю рядом с чашкой письмо. Передать его дяде через слугу будет в корне неверно, с человеком его положения я не должна заговаривать, даже смотреть на него и обращать внимание. Как подписанное письмо дойдет до адресата, меня тоже не должно волновать, как и мысль, что оно может не дойти. Странное ощущение: априори считать себя из лучшего и достойнейшего мира, где даже намек на желание исполняется.
Я жестом даю знать, что завтрак окончен. Слуга тут же оказывается рядом, чтобы помочь мне встать. Теперь мне нужно отвернуться и заняться своими делами, иначе этот человек будет стоять, согнувшись в поклоне, на одном месте и ждать момента, когда он перестанет попадать в область моего взгляда. И где только дядя нашел слуг с настолько традиционным образованием? Но, скорее всего, заработная плата на этой работе гораздо выше, чем в ближайшей продуктовой лавке. В основном это весомый аргумент, чтобы закрыть глаза и выполнять все пункты из давно состарившихся кодексов и этикетов.
Дядя, по всей видимости, принимает мое поведение за капитуляцию и все-таки дает разрешение на мое присутствие на обеде. В ответе на письмо есть приписка по поводу поведения за столом и несколько завуалированных угроз, но мне уже не страшно. Я позволяю мысленно себя поздравить: первый этап пройден. Главная задача письма — вывести меня из этих комнат — выполнена.
За два часа до обеда ко мне начинают ходить толпами слуги с пакетами, потом появляются две горничные, чтобы помочь с приготовлениями. Вся эта суета мне даже немного нравится: квалифицированный уход и внимание — это достаточно приятно, и чувствуется, что горничные определенно разбираются в том, что и как они делают. Происходящее навевает воспоминания о том, как мама наряжалась на торжества. У нее тоже были помощницы и красивое платье. Но к той суете примешивались праздничная атмосфера и скорое ожидание гостей, за долгими приготовлениями следовали танцы и вкусная еда. А сейчас я лишь верчусь то в одну, то в другую сторону и скучаю в ожидании, когда же церемония облачение меня в наряд закончится. А ведь это всего лишь обед: не выступление перед территориальным Советом, не торжественный вечер и не прием с гостями.
В столовой я откровенно скучаю: огромный зал, огромный стол, а людей — по пальцам перечесть. Глядеть по сторонам не на что и разговаривать не о чем: обедающих всего четверо — дядя, его сын с женой и я. Слуги скрываются в тенях у стены. Из-за психологического напряжения деликатесы безвкусны, а вино слишком сладкое. Но вот обед подходит к концу. Слуги как раз убирают тарелки, меняют блюда и приборы. Остаются десерт и напитки. Момент для разговора очень удобный. И я чуть громче, чем нужно, откладываю приборы.