— Насть, а ты чего тут? — искренне удивился Сашка.
— Решила сделать сюрприз, — не могла сдержать улыбку, — ничего, что приехала?
— Наоборот, молодец! — обрадовался мужчина. — Красивая такая… — любовался он мною.
— Правда? — переспросила, застеснявшись.
— А ты сомневаешься? — притворно возмутился Саша и, схватив меня на руки, закружил. Засмеялась, крепче вцепившись в его куртку. Внутри всё пело, а в животе порхали бабочки. Столько счастья и любви — и всё для меня одной! От этого сознания пьянела без вина, а в голове стоял туман из любовного дурмана…
Пять месяцев назад…
— … там преобладает викторианская архитектура, хотя… Это, конечно, слишком общий термин для обозначения всего многообразия разновидностей эклектического ретроспективизма, распространённых в викторианскую эпоху, — Макс непринужденно рассуждал вслух, особо не заботясь, понимали ли мы его речь. Просто с улыбкой рассказывал о… Я не помнила… О чём. Сидели с подругой и, как китайские болванчики, кивали в такт его словам. Речь мужчины выполняла роль белого шума, мысли мои витали далеко отсюда, смотрела на то, как летят мои вещи из шифоньера на пол, в одну безобразную кучу, как бандиты роются в комоде с бельём и двигают диван… Они искали в таких местах, которые даже вообразить тяжело! Там, где сложно спрятать даже записную книжку, не то что сумку. Происходящее казалось унизительным и гадким, в коридоре слышались голоса, хлопали двери. Вся общага стояла на ушах, представлять, что соседи обо мне думали и как проклинали в тот момент, не хотелось, да и не до того было.
— О, — выдернул меня из прострации радостный возглас блондина. — Это, случайно, не Дениса вещь? — он смотрел на ветровку, мужскую, черного цвета, из непромокаемого материала. На ней красовалась эмблема известного бренда, шьющего спортивную одежду.
— Его, — спокойно согласилась.
— А говорила, только общались, — цокнул языком Макс и покачал головой, отчего Глеб и ещё один шкафоподобный тип весело заржали.
— Он оставил её давно и просто забыл забрать, — пожала плечами, ведь звучало это как попытка оправляться.
— Лёх, — пробасил Глеб, обращаясь к дружку. — Ты у бабы, с которой просто трахаешься, вещи забываешь? — мужчина и не пытался быть тактичным.
— Нет, — прохрипел, словно простуженный, этот Лёха, — только если муж её заявится в этот момент, — «пошутил» он, и бандиты опять загоготали.
Подавила гримасу отвращения, просто отвернулась к окну, не желая слушать их похабные фразочки. Макс как раз вышел в коридор, поэтому эти бандюганы без присмотра главаря могли вести себя развязнее.