Этой весной многие вообще только для личного прокорма земельки вспахали и вскопали. Нечем республике будет выплату обязательную давать, все в концентрационные лагеря в виде рабочих единиц пойдут…
Военные комиссары губерний за голову хватались, слали своих подчиненных под охраной полиции в уезды для вправления мозгов народишку, а он никак в разум не входил. Ещё и, если посланцы без охраны из города уезжали, то часто не возвращались. Как корова их языком слизывала на ровном месте…
Были случаи, что и вместе с полицией исчезали. Реже, но и такое случалось. Вот Ванька и Федор радовались сейчас, что в полицию не пошли.
В начале июня до Вятки вторая волна «немки» докатилась, а потом и в уездах заполыхало. Так не больно хорошо жили, а тут хоть караул кричи. Про Москву и Петроград вообще пугающие слухи ходили, хотя пресса только об успехах на фронте и писала, а про «немку» ни единого словечка не было.
Карточки что есть, что их нет. Выдавать по ним стали такой мизер, что ежели не было бы у Ивана Воробьева и сестриц своего огорода, то хоть сразу помирай.
Губернским военным комиссарам приказ пришел от Хабалова в деревнях хлебушек у землепашцев реквизировать. Те под козырек, а вскоре из-за этого и по всей РВР бунты крестьянские начались. Вятская губерния не стала исключением.
Ванька с Федором, когда со своего дежурства пришли, Мария уже дома была. Отработала в госпитале и сейчас поесть им готовила. Ей бы поспать, отдохнуть. Но мужиков то горяченьким покормить надо…
– Тит Титыч вам поклон передает. – Ивану и Федору позевывая сообщила. Всю ночь не прилегла, работы выше головы было.
– Ну, где ж ты его встретила? – моя руки отозвался Ванька. Гигиена сейчас – прежде всего, а то притащишь в дом «немку».
– Ночью сегодня в госпиталь привезли. Вилами его в уезде ткнули. За хлебушком ездили, а там их не ласково встретили. – продолжила свой рассказ Мария.
– Во дела. – говоря Иван на Федора посмотрел. Тот сейчас своей очереди у рукомойника ждал, рядышком стоял.
– Хорошо мы туда на службу не определились. Бог спас… – перекрестился Федор.
– Что есть, то есть. – поддержал его Ванька.
– Есть садитесь. – коротко распорядилась Мария. Совсем с ног она валилась, на ходу засыпала.
– Что ещё Титыч рассказывает? – уже беря ложку спросил сестрицу Иван.
– Плохо там у них всё. Душа у него не лежит хлеб отбирать, а приказано – никуда не денешься. Приехали в деревню, а там не дают ничего. У самих, говорят, в амбаре ни зернышка. Начали искать, нашли, забирать стали, а баба его вилами в бок и ткнула. Это ладно. На других мужики с топорами налетели, а дезертир один стрелять начал. Еле ноги унесли, какой уж тут хлебушек… – продолжала Мария своё повествование.