— Ты украла ее лицо, ее тело и волосы, — сначала со злобным предвкушением, а потом с нарастающей яростью обвинял Фабиус, впиваясь сильными крепкими пальцами в мою шкуру, затем начал выкручивать уши, вынуждая скулить от боли. — Где ее запах? Верни мне его!
С первых дней я боялась, что Фабиус де Лавернье убьет меня, ведь я слишком похожа на его давно погибшую пару, но при этом не пахну, как она, боюсь его, говорю не так. Он возбуждался, мучая меня, но при этом не мог взять как мужчина берет женщину. Не способен! Каждая неудача буквально взрывала его разум, лишала рассудочности и спокойствия. Усугубляла безумие!
Сначала вспышки его ярости пугали меня до мушек перед глазами. Но ко всему привыкаешь, так и этот однообразный кошмар, когда он меня сначала «соблазнял», а потом, угрожая и мучая, требовал вернуть ему Кэсс, стал отчасти привычен. Хотя со временем становилось все сложнее возвращаться в эту реальность из придуманной. Иногда меня от «розовых единорогов» отрывали палкой, боль быстро возвращала ясность мысли.
Наконец приступ ярости прошел и Фабиус разжал захват. Под больным, невероятно тяжелым взглядом альфы всех веров я отползла подальше и, забившись в угол, сжалась в комок. На гладком мраморном полу песочного цвета осталась багровая дорожка моей крови.
Десять лет назад сгоревшее поместье дона Саллеса вскоре восстановили, превратив его в нечто похожее на греческую виллу с огромными арочными окнами и проходами, просторными комнатами с низкими диванами и множеством бассейнов. Мессир предпочитает открытые пространства, не любит лестницы и двери, не испытывает неудобств и зимой, ведь оборотни легко переносят холод. К тому же у нас слишком благодатный и теплый край, снег лишь высоко в горах.
Прижавшись к стене, я затравленно следила за мужчиной, грациозным зверем направившемся к бассейну, который в этих покоях вместо ванны. Смыв кровь, он надел легкие домашние штаны и, развалившись на диване, пристально уставился на меня. Роскошное мускулистое тело, красивое лицо, абсолютная уверенность в себе и окружающая его аура силы служит самой мощной приманкой для женщин. Человеческих! Вот они и летят к альфа-самцу как мотыльки на свет и так же быстро сгорают.
Женщины веры, в отличие от людей, ощущают угнетающую, тяжелую ауру альфы. Больше того, волчицы сразу чувствуют безумие самца и стараются не попадаться ему на пути. В клане Лавернье, если я точно посчитала, не более четырех самок и все со своими парами.
Я помню, как было в родном клане: уважение, забота, трепетное внимание будущим матерям и хранительницам очага. А здесь мужчины тщательно прячут от других своих женщин, никуда не выпускают без сопровождения. Вечные драки за волчиц; и если слабый волк проигрывал, то его самке приходилось нелегко.