Дорант попытался представить себе, как все это выглядит, и задал закономерный вопрос:
- А напротив дома что находится?
- Да ничего, в общем-то, — пожал плечами Асарау, — дерево какое-то растет внутри загородки. Старое, очень толстое. Альвы по той стороне почему-то не ходят.
Асарау было невдомек, что это дерево — самая большая святыня для альвов.
- А велика ли поляна?
- Ну… где я был — там от края до края шагов сто, наверное.
- А посёлок?
- Я не очень-то его видел… — Асарау было очень неловко, что он не может быть полезным. Ему было очень мучительно вспоминать, как его несли два альва, вздев на палку, просунутую между связанными кистями, коленями и щиколотками, голова при этом беспомощно свисала вниз; был юноша в полубессознательном состоянии после влитого насильно гадкого на вкус состава, и видел мало, а что видел — то было как сквозь туман. Потом его бросили в загородку вместе с ещё двумя гаррани, один из которых был сильно избит, и одним имперским воином. Все они были совершенно нагими, потому что первое, что сделали альвы — срезали с них всю одежду. Он так и не знал, куда её девали.
Потом, когда он второй раз попал к пыточному столбу — ему медленно отрезали пальцы на ногах, потом срезали кожу со ступней, потом освободили кости стоп от мяса и сухожилий, все время поддерживая юношу в сознании, но молодое и ослабленное тело не выдержало, и он все-таки отключился — альвы решили, что он умер, а может, поняли, что не смогут его сломить, и оттащили в яму, куда кидали мёртвых. Асарау, естественно, не видел, как его тащили, и не мог ничего сказать про то, как устроен посёлок.
Тела лежали там, пока их не обглодают падальщики, потом альвы засыпали кости землей. Асарау очнулся, когда на темя ему сел ворон и уже примеривался выклевать глаза. Он вспомнил все, что знал об опохве, собрал невеликие силы своего тела — и скинул ворона.
Потом пришлось подраться с этим вороном и другими, но их отогнал здоровенный (и очень вонючий) гриф. Пока гриф разбирался с воронами, Асарау с трудом выполз из ямы и сумел подобрать довольно длинный сук. Дальше птицы были ему уже не страшны, он даже ухитрился повредить грифу крыло. Сук пригодился и в качестве опоры. Юноша, с её помощью, смог добраться до кустов, окружавших трупную яму, и заползти достаточно глубоко, чтобы ветви защищали его от птиц. Опохве помогло остановить кровь и закрыть раны; торчавшие кости пришлось обломать по суставам, отключив ощущение боли. Асарау подумал тогда, что можно было отключить его у пыточного столба — он не понимал, что эта способность пришла к нему после беспамятства, именно в результате перенесенной нечеловеческой пытки.