Дорант вздохнул и решил это дело отложить. А впрочем…
- Асарау-ки, ты, может быть, спросишь альва?
Воин гаррани даже подпрыгнул. Ему в голову не пришёл такой вариант.
Дорант же подумал, что у него к альву есть ещё несколько вопросов.
И друзья вернулись во двор, к клетке.
4
Альвы в клетке явно чувствовали себя значительно лучше, чем до того. Сидели, обнявшись; в грязном углу валялись шкурки и косточки от съеденных плодов, лохань с водой была на две трети пуста, зато шкуры обоих были влажны и чисты. Дорант, привычный замечать мелочи, обратил внимание, что чахлый куст, росший рядом, вдруг распушился и развернул листья, закрыв тенью пол-клетки. Он вспомнил, что рассказывал ему Асарау про управление растениями, и сделал себе в памяти пометку — ежели удастся, расспросить об этом альвов подробнее.
Увидев трех друзей, альв поднял голову и посмотрел прямо в глаза Доранту. Тот, будь помоложе, наверное бы вздрогнул от этого взгляда, но сейчас — видал он людей и пострашнее этого альва. Игра в гляделки оставила обе стороны удовлетворенными. Каваллиер отметил для себя, что альв явно выделил его как главного из троих. А это значило, что у альвов и людей больше общего, чем обычно думают. По крайней мере, общество альвов, похоже, знает вождей и подчинённых.
Ни Харран, ни Асарау подчинёнными Доранту не были, он их так и не рассматривал. Асарау, как и Харран, был для него другом — хоть каваллиер и знал его всего пару дней. Но вождь — это тот, кто принимает решения. А подчинённый — тот, кто решения выполняет. В команде — будь это компанида, связанная и спаянная воинской дисциплиной, будь это племя дикарей, связанное и спаянное обычаями и верованиями, будь это временно, случайно сложившаяся группа, которую не связывает ничего, кроме временной, случайной общей цели — должен быть один, и только один, кто принимает решения (и главное, возникающую вслед за ними ответственность), и все остальные, которые соглашаются эти решения исполнять. Или будет гибель, провал, смерти, неудача и прочее.
Главное, чтобы вождь не забывал, что он отвечает за последствия своих решений, — подумал Дорант, — а то видывал я таких…
И перед глазами его снова встали груды тел в долине Сарсаты, среди которых было много его друзей. Земля, в которую не впитывалась кровь, покрывшая её запёкшейся коркой. И ликующий вице-король, пьяный от сознания того, что посылает людей на смерть — а они идут, не медля и не задавая вопросов.
Тогда Доранту повезло, он был со своей компанидой в резерве, как опальный непослушный командир, и когда наемные гальвийцы, разбившие строй имперцев пушками, плотным строем в ярко-красных своих мундирах, рванули в атаку прямо на холм, где была ставка вице-короля, Дорант единственный не растерялся и увидел, что гальвийцев осталось совсем немного, оружие у них разряжено, а бежать им вверх и не меньше двух минут. Он организовал плотный огонь, после которого оставшихся красномундирников добили пиками, шагах в пятнадцати перед вице-королём. В компаниде у Доранта потерь не было вообще. На самом деле он не считал, что сделал что-то важное: просто выполнил то, для чего его поставили в резерв. За это дело он и получил тогда, прямо на поле боя, отличия каваллиера.