И тут же Медоед успокоился, словно что–то для себя решил.
В это же время Дима лихорадочно думал, что делать. С этой компанией надо разбегаться. Доедут до стаба и до свидания. А затем он успокоился, разом, пришли другие мысли, более рациональные. В сущности, ну Институт, что такого–то? Теперь понятно, откуда они знают и Историка и ребят из каравана. Но его–то самого они не знают и подозревать ни в чём не могут. Не сделал ничего плохого и вообще, к Институту никаким боком. Остаётся только не давать повода и разойтись. Расскажет какую–нибудь историю и всё, раз обещал. И ещё, вот, прямо сейчас, заметил, что эмоциональный фон кваза вдруг «отвердел». Что бы это значило?
Анжелика, всё это время наблюдавшая за ним, спросила в лоб:
— Почему ты так напрягся, когда узнал, что мы из Института? Не поверю, что эмблему не заметил.
Вот оно что, значит. Дима решал, как ответить, понимая, что от его слов может многое зависеть.
— Многое говорят про вас… слухи, всё такое. Понятно, что не всему верить можно, что–то наверняка бред откровенный… но и не на пустом месте ведь всё это рождается, — усмехнулся Медоед. — Да и не ожидал встретить, вы же большими группами обычно передвигаетесь, нет? А эмблема… вылетело из головы, реально.
Не врёт, вроде, подумала Анжелика, но явно не договаривает. Есть в нём что–то. И не прост, ох не прост он. Обычный иммунный никогда не удостоится, чтобы Историк записал его историю, значит, с Медоедом этим случалось что–то, на самом деле, необычное. И это тоже хорошо бы выяснить.
Она тоже усмехнулась и ответила:
— Да… слухов вокруг организации ходит много, есть такое. Но ничего преступного Институт не делает. Только изучение Улья. Мы вот со Шмелём, к примеру, тоже сталкеры, ищем всякое, интересное. А ты, выходит, наших встречал?
— Пересекался. Лично с ними, правда, не общался. В том стабе, куда я иду, целая группа Институтских работала и бойцы и учёные. С нашими вояками ещё операцию провернули, преступника какого–то завалили в соседнем стабе.
Шмель и Анжелика переглянулись и девушка поинтересовалась:
— Преступника? Что–то я не припомню, чтобы наши в карательных операциях участвовали. Путаешь, наверное?
Медоед пожал плечами, проговорил:
— Так и преступник из ваших был, из Институтских.
Оба тут же пристально посмотрели на Диму, да так, что взгляды физически ощущались.
— И как того преступника звали? — снова спросила девушка.
Дима напряг память. Историю ту он знал не во всех подробностях, а за прошествием столького времени уже и не всё помнил.
— Поль… вроде… нет… Фрак… или…