— Ты не была в его доме, это еще скромно.
— Скромно, — сестра цокает языком и смотрит на меня с подозрением. — А ты какая красивая стала, аж завидно.
— Да такая же…
— Да-да, конечно. Смотрю даже форму бровей поменяла. А я тебе сколько раз говорила, что тебе толще надо? Меня значит не слушала, а тут само послушание.
— А тут не спрашивают. И сто тысяч платят, Лизка.
Сестра кивает, соглашаясь с главным доводом, и проходит по коридору дальше. Я смотрю, с каким любопытством она осматривает квартиру Константинова, и незаметно для себя успокаиваюсь. Интервью Ольги и острая реакция Максима отступают на второй план, я словно вспоминаю, что у меня есть другая жизнь, есть близкие и любимые мелочи. Например, вечные шуточки сестры, которые сейчас как согревающая волна, растекается по груди и укрывает домашним теплом.
Может, этого и добивался Константинов?
Сам уехал, увидев, что я пугаюсь теней. Его задевает мой страх, а жесткий характер Большого Босса иногда вспыхивает как спичка. Хлопнул дверью, свалив, но прислал сестру, чтобы нервную женщину успокоить.
— Тебе водителя прислали? — спрашиваю у сестры, поворачивая к кухне.
— Да, и забрать обещали. Я тоже документы подписала о неразглашении, сам Герман приезжал.
Она вонзает указательный палец в воздух.
— Он кстати симпатичный и даже шутить умеет. Когда не о деле говорит.
— О, Господи! — теперь моя очередь смотреть на сестру с подозрением. — У него нет кольца?
Лизка качает головой и щурит глаза, попутно фыркая на мою реакцию. Я же достаю капсулы для кофемашины, чтобы сделать какао, включаю подсветку и замечаю, что Лизка пошла зажигать электрические свечки на барной стойке. Она крутит в ладони каждую, рассматривая, находит кнопку и деловито щелкает.
— А где твой браслет?
Я замечаю, что на ее запястье только наручные часы, а должен быть еще кожаный браслет, который у нее за талисман.
— Ой, не спрашивай, — Лиза отмахивается. — Уже все перерыла!
Она поворачивается ко мне с довольным видом и взмахивает ладонью, чтобы я уже оценила, какую красоту она сотворила. Как стало уютно в комнате благодаря огонькам свечей.
— Ты тут одна живешь? Я думала, ты постоянно под контролем. Или по дому камеры навешаны?
— А кто его знает? Хотя вряд ли, это личная квартира Константинова. Он мужик с характером… — я сбиваюсь, задумываясь о том, что хочу переключиться и поменьше говорить о нем, но, с другой стороны, как это сделать. — Ты следишь за новостями? Что вообще о нас пишут?
Я ставлю чашки на стол и подвигаю тарелку с зефирками к Лизке. Она их любит.
— Там два лагеря. Одни завидуют тебе, мол, вот повезло обычной девчонке из народа. Второй Водяновой тебя называют.