— Мне нужно поговорить с сестрой.
— Лучше, когда покинем телецентр, — отвечает Константинов. — Дотерпит до машины?
Я киваю. Мы не заходим в гримерку, а сразу направляемся к парковке. Вокруг нас уже мельтешат охранники и помощники, оттесняя работников программы, которые не оставляют надежду вернуть нас в студию.
— Не понимаю, что они наговорили ей, — не могу больше держать в себе беспокойство, проклиная, что машина так далеко. — Я хочу съездить к ней.
— Их перевезут. Не надо ехать туда, адрес уже засвечен, там сейчас столпотворение из журналистов будет.
— Только пусть твои люди подождут, я сперва с ней поговорю. А то эти переезды точно доведут ее до истерики.
— Хорошо, хорошо, — Константинов распахивает для меня дверцу внедорожника, отгоняя водителя, и вдруг останавливается в проеме.
Он смотрит на мое лицо и выглядит так, словно ищет слова, которых не существует в языке.
— Что такое, Константинов?
— Я знаю, что могли наговорить твоей сестре. Кое-что из моего прошлого…
Константинов заныривает в салон, не обходя машину. Он подвигает меня и садится вплотную, снова берет мою ладонь, хотя наедине нет никакого смысла изображать влюбленную пару. Мне в том числе, но я не одергиваю руку. Вижу, что он хочет в чем-то признаться и ему не по себе от этого.
Его сильные пальцы гуляют по моей коже, а я завороженно наблюдаю за их нервно-ласковым танцем. Короткие штрихи прикосновений, на которые я отзываюсь. Но его смятение зачаровывает меня сильнее… Это так странно видеть его сбитым с толку, ведь я прекрасно помню с каким мужчиной познакомилась на пороге своей квартиры. Он был самоуверен как кусок гранита, казалось, что и под кожей та же холодная порода, ничем не возьмешь и не проймешь. А теперь его что-то заставляет сомневаться, да так, что в просторном салоне внедорожника почти не остается воздуха.
Это из-за меня? Он нервничает из-за меня и из-за слов, которые должен произнести?
Да нет, глупости…
— Константинов, драматичная пауза затягивается, — говорю мягко, чтобы растормошить его.
Он кивает водителю, чтобы тот трогал, и поворачивается ко мне.
— У меня не всегда был бизнес, — произносит он, смотря мне в глаза. — И начинал я не в финансовой институте, даже близко не там.
Он усмехается.
— Хочешь сказать, что твою биографию почистили?
— Переписали. Я занимался боксом и охранял очень нехороших людей. Из криминала, Света.
— Оу.
— Я был личным водителем одного из них. Мне тогда только двадцать исполнилось и мозгов было меньше, чем мышечной массы…
Звонок моего сотового прерывает Максима.
— Сестра, — произношу, смотря на экран сотового. — Прости, я сейчас.