Бывший купчик, сверкнув глазами, провел пятерней по черным густым волосам.
– Cказал бы я про все это, да не стану… Лучше еще дерну!
Он выпил и, загрустив, со вздохом насупил брови. Я потянулся было к другой кружке пива, но в этот момент тот, за кем я следил, встал и, откланявшись, направилсяк выходу. Мне ничего не оставалось, как пожелать удачи взгрустнувшему купчику, сунуть нетронутый бутерброд в карман и оставить столовую.
Снаружи сгущались сумерки, но было по-прежнему тепло. Алекс, одетый в светлый клетчатый пиджак и серые брюки, быстрым шагом миновал угловой дом с аптекой и пошел вниз по Соборному спуску. Я последовал за ним. Дойдя до Красной площади, он прошвырнулся по Садовой, свернул на Вокзальную, потом – на Площадную и остановился у третьей по счету усадьбы, утопавшей в зелени вишен. Я отпрянул в сторону и приник к ближайшему забору. Внезапно послышалось рычание. Лохматый пес кинулся к забору и, бороздя когтями доски, поднял хриплый лай. Твою мать! Эта псина выдаст меня с потрохами!.. Погоди, а бутерброд?!
Я мигом достал закуску и перекинул ее через забор. Лай тут же стих, послышалось смачное чавканье. Алекс какое-то время стоял на месте и смотрел в скрывавшую меня густую темень. «Только не делай резких движений, – говорил я себе. – Ему оттуда ничего не разглядеть, если, конечно, не сунется ближе».
Алекс не стал разбираться в причине собачьего бреха. Толкнув калитку, он прошел по дорожке и четырежды стукнул в дверь в негромком размеренном ритме. Звякнул засов, дверь со скрипом отворилась, прозвучали короткие приглушенные восклицания. Через секунду она с тем же скрипом закрылась. Что, Алекс вернулся домой? Живет здесь?.. Но этот особый стук!
Постояв с минуту у забора, я пробрался вдоль него к соседней ограде. Пес, виляя хвостом, проводил меня до нее, встряхнулся и побрел к своей конуре. На усадебном месте стояли каменный дом и деревянный флигель. В какое жилище вошел Алекс? В дом или флигель? Кажется, во флигель. Два окна на лицевом его фасаде были темны. Я перелез через ограду, спрыгнул на мягкую землю палисадника, засаженного кустами малины и смородины, и, крадучись, обогнул деревянное строение. Одно из окон заднего фасада неярко светилось, и было чуть приоткрыто. Пробравшись к нему под ветками яблонь, я одним глазом заглянул внутрь, но мгновенно присел на корточки. Какой-то мужчина встал у окна вполоборота ко мне и зажег папиросу. Я успел разглядеть его ястребиный профиль и запавшие глаза, а также то, что в небольшой комнате со столом посередине присутствовало несколько человек. Затаив дыхание, я встал во весь рост и прислонился спиной к стене. Человек у окна продолжал курить, стряхивая пепел наружу и молча глядя в сад. Отбрасываемая им тень падала на утомленную дневной жарой землю. Изнутри доносился разговор, мне слышно было почти каждое слово.