– Не станем останавливать, – окончательно решил король, бессовестно надеясь, что дочь его Фураха и впрямь надул какой-то мистификатор. – Поглядим, чем оно всё кончится.
– Возможно этим, – Астат безжалостно ткнул пальцем в толстую молоденькую крестьянку.
И подумал, что её лицо пригодно лишь распугивать им диких кабанов, что поганят посевы.
– А и пусть, – заупрямился король. – Я тоже не красавец. А у этой хотя бы глаза добрые. Только страшно испуганные. Слушайте, мужики, жалко девку.
– Всех пятерых, – жёстко ответил наштир. – Даже Джидиштан, хоть та и не осознает, на что обрекла свою девчушку.
Тут уж всем резко расхотелось трепаться. Мрачно и настороженно трое мужчин смотрели, как пять молодых женщин дотелепались до каменной лестницы. Как остановились, прижимая к себе своих малышек четырёх-шести лет от роду.
Если ты мужчина, а не хвост собачий, вся твоя душа рванёт на выручку таким приговорённым. Если же ты король – сумрачно размышлял Саилтах – будешь стоять, как прикованный, на своём месте. И смотреть на всё, не коснувшись оружия даже мысленно. И что у него за собачья жизнь?
Рядом с Джидиштан у лестницы остановились пара крестьянок и две горожанки. Все настолько разные, что таким тесным кружком могли собраться только здесь.
У высокородной Джидиштан лицо светилось высокомерной самоуверенностью. Крестьянки тупо ужасались тому, о чём знали лишь по страшным сказкам. А вот обе горожанки явно осознавали, чего бояться – наверняка образованные. Но, вели себя по-разному. Одну буквально колотило от страха: она вынужденно присела прямо на землю, чтобы не рухнуть и не уронить спящую дочурку. Вторая стояла неподвижно и неестественно спокойно, что-то нашёптывая своей девочке. Та тоже вела себя, как ни в чём не бывало. Не обращала ни малейшего внимания на поскуливания крестьянских дочерей, напуганных непонятным страхом матерей.
Саилтаху вдруг страстно захотелось увидать лицо гордой горожанки. И он, в общем-то, имел на это право. Но идти сейчас туда, к той проклятой лестнице…
Нет, он не мог себя превозмочь и заглянуть в лица этих женщин. Честный мужчина и отважный воин – он смог бы многое, но только не одолеть неодолимое бессилие. Выхватить меч и броситься на Лиат – это равноценно броску за подвигом со скалы вниз головой. Точно так же, как подвиг не дождался бы его под скалой, так и женщины не дождались бы от него защиты. Демоны не станут его даже убивать – отшвырнут куда-нибудь, дабы не путался под ногами. И всю его гвардию разбросают, рвани та на подмогу своему королю.