Сквозь возмущенные крики Джейн и рвотные позывы Андерсона, веселый голос говорит:
— Время идет, детка.
Сильная рука обвивает мою талию, и Дэвис уводит меня к пляжу. Мне удается бежать и быстро сделать фото Андерсона, склонившегося и придерживающего живот в нелепой позе, с яйцом, все еще размазанным по его лицу. Джейн на заднем плане, морщится, пока ее подруга вытирает ей грудь.
Лучшая свадебная Олимпиада.
— Куда мы направляемся? — спрашиваю я, наконец, переводя дыхание.
— Подальше отсюда. Андерсон выглядел так, будто был готов убить тебя.
— То есть после того, как его вывернуло наизнанку? — хихикаю я.
Красота его улыбки соперничает с разноцветным закатом, пылающий сейчас за его спиной.
— Опять же, надеюсь, что никогда не перейду тебе дорогу.
— И заметь, я и пальцем его не тронула. Мы должны вернуться в ближайшее время. Начнется парный бег.
Он притягивает меня к себе на прохладный песок.
— Они линчуют нас.
— Да ладно, — поддразниваю я. — Ты боишься? Они не знают, что мы поменяли яйца. Насколько всем известно, мы только и делали, что смеялись над ними.
— Хорошо, — соглашается он, притягивая меня на колени. — Я пробегу гонку с тобой, а потом отведу тебя прямиком в свою комнату и раздену догола.
— Никаких возражений по этому вопросу.
Следующие несколько минут я провожу в уютной тишине, сидя у него на коленях, а его пальцы блуждают по моим волосам, как в детстве. Часть меня пытается забыть, заблокировать это, но то чувство все сильнее впитывается с каждой секундой, прекрасно понимая, что бы я не сделала, все равно буду скучать по этим мгновениям, когда неделя закончится.
Небо становится ярко-красным, выцветая до фиолетового и розового, прежде чем солнце прекращает борьбу за день.
— Нам надо идти. Гонка скоро начнется, — говорю, слыша в голосе нежелание. Я могла бы остаться здесь навсегда.
У меня урчит в животе, а Дэвис смеется.
— Когда ты ела в последний раз?
— Наверное, за завтраком. Это был напряженный день, когда тебя ужалили в задницу, а ты играешь с тухлыми яйцами и все такое.
— Пошли, — хихикает он, обнимая меня за плечо, когда мы направляемся к лужайке, где проходит гонка. — Давай покончим с этим, чтобы я мог накормить тебя и отужинать тобой.
— Какой ты все-таки романтик, — вздыхаю я.
На декадентски оформленной лужайке перед домом установлены прожекторы. И снова везде этот розовый
— Ух, чувствую себя словно внутри влагалища, — ворчу я. Женщина, которую я не узнаю, протягивает мне шарф — конечно, розовый — с улыбающимися лицами Джейн и Андерсона на нем и датой их свадьбы.
— Кажется, меня сейчас стошнит.