О! Шары! Я вижу шары! Где мы взяли надувные шары?! Они огромные!
Огромные шары... Это заставляет меня фыркать про себя.
Мне бы сейчас обратно мою робо-руку. Верный своему слову, папа приехал и снял в гостинице номер. Он также притащил с собой свои инструменты, чтобы починить мою лапку. Джилл теперь с ним, потому что я сняла ее, чтобы он ее доработал.
Так что теперь, на мне очень красивая, реалистичная рука, но она бесполезна в том, что касается функциональности.
Я пытаюсь немного приподняться, двигаясь вверх по бедру чувака, потому что моя щека все еще продолжает стучать по его заднице. Надо сказать, весьма твердой заднице. Отнюдь не мягкой.
Синяк на щеке от ягодицы... Снова фыркаю.
В комнате невыносимо шумно, а моя задница все еще играет роль барабана для рук этой гориллы. Начинает немного жечь.
Моя мама движется паровозиком в линии желающих стать барабаном «конга», и черт меня дери. Она действительно размахивает своими трусиками в воздухе, как флагом свободы? Мой мозг все еще не отошел от того, что она вытворяла ранее.
Пытаясь сосредоточиться, я изо всех сил отталкиваюсь, но мужские руки все еще удерживают меня без особых усилий.
Я серьезно собираюсь блевануть. Запятнав его задницу навсегда.
Каким-то чудом он, наконец, поднимает меня и ставит на ноги в горизонтальном положении, и у меня слегка кружится голова. Он ухмыляется, когда я злобно смотрю на него, а затем хватает меня за руки и притягивает к себе, как будто мы собираемся танцевать.
Одна проблема: моя прелестная рука не предназначена для того, чтобы ее резко дергали. Она не пристегнута. Ничто не удержит ее на месте, особенно, если потянуть за нее достаточно сильно.
Поэтому ... он отрывает мне руку, а потом в ужасе смотрит, как я падаю на задницу.
Раздаются крики, и все пьяные тусовщики начинают разбегаться от нас, когда его начинает бить мелкая дрожь, а глаза расширяются от ужаса все больше и больше. Блин, его глаза так и норовят выскочить прямо из глазниц, если они станут еще немного больше.
Все может стать немного неловко или супер неловко, начиная с этого момента.
Я решаю, что супер-неловко — оптимальный вариант.
— Моя рука! — немного наигранный, экзальтированный вскрик на грани агонизирующего состояния. — Ты оторвал мне руку! Как ты мог!
Выражение его лица бесценно, когда он роняет руку, как будто она загорелась, и отшатывается назад, почти теряя равновесие, причем с его лица мгновенно сходит вся краска. Можно подумать, он заметил, что все вокруг еще не забрызгано кровью. А у меня даже и близко не получается красиво сыграть.