Не сорвалась и не сиганула – ворохалась у меня подмышкой и ждала команды. Даже не представляю, какой добрый дух отсоветовал мне в ту минуту тупо дожидаться с моря погоды. Горилла отчего-то не присоединилась к своему дрессировщику. И я, высунув голову, занялась её звероподобной психикой. Взмокла, как крыса, первой повстречавшая пробоину в борту, но звероящер сполз по стене. Акунфар не появлялся, и мы с Рах обрекли себя на инициативу.
Даже не сразу поняла: почему высокий сильный мужчина с мечом и набором ножей застыл, едва я объявилась на пороге? Это надо было видеть выражение его лица – я и сама впала в ступор, смяв атаку. Но в себя пришла первой – вспомнила о том эффекте, что производят на человечество мои обновленные глазки. Бог знает, что он обо мне подумал, но Рах не намеревалась миндальничать. Один прыжок на какой-то ящик у его ног, второй на плечо, его вскрик, её отскок… И дело сделано. Акунфар очнулся, оторвал ладони от лица, искажённого болью и осознанием перспективы близкой смерти. Он, естественно, вытащил эту проклятую железку из расписных ножен. Весь этот мир сговорился, не переставая, махать перед моим лицом острыми предметами.
Я опрометью вылетела из комнаты и понеслась в ту сторону, откуда явился мой внезапный враг. Здесь широкий коридор вливался в круглый зал с потонувшими во тьме стенами. Лишь по центру стояли несколько высоких подставок с воткнутыми факелами. Он нагнал меня у первой, но я успела опрокинуть этот чугунный торшер между нами. Рванула дальше ко второму и уже ухватила его за какие-то отростки-загогулины… Вдруг осознала: а не слишком он зажился для укушенного? Не стала продолжать погром: страшно остаться без света чёрт знает где, откуда неизвестно, как выбираться. Отступила к третьему торшеру.
Но предосторожность сработала вхолостую. Акунфар, попрощавшись со мной ослепшими глазами, прохрипел что-то человеконенавистническое и рухнул ничком. Жуткая нервотрёпка в полном молчании в полумраке в полной заднице! Со щемящим разочарованием в душе: какой был мужчина! Настолько великолепный, что обманутой себя чувствовала каждая извилина моего обиженного мозга. Ох, уж эти мне девичьи мечтания: нагрянули толпой, взяли наивную жертву в окружение и, чуть было, не задавили. Земля пухом, сволочи!
Мои переживания прервал истошный визг неугомонной напарницы, и я помчалась обратно. Притормозила, было, у тела гориллы – та подозрительно долго в отключке. Того и гляди, подскочит да растерзает! Не сразу обратила внимание на то, что этот мозг уже мёртв. Плюнула с досады и запрыгнула в распахнутую камеру. Тут старательно всмотрелась в замеченный прежде ящик, на котором теперь гарцевала Рах. Обычная клетка с обычным… лайсаком. По глазам узнала – остального не разглядела.