«Чем? В скорлупу носом тюкнуть? Уж ты-то меня не раздражай. Или забыл шансы Тармени прихлопнуть комара на этом свете? Вот и у меня теперь с ними не богаче. Вылезешь, полюбуешься, в каком я нынче виде обретаюсь. Надеюсь, Эби обрадуется, что мне ещё паршивей, чем ей»
«Ну, тебе же не привыкать к бестелесности» - с безапелляционностью матёрого теолога напомнил мне этот змеёныш о моей божественной сущности.
Его обожаемую задрыгу, в своё время, я просила, чтобы та вправила ему в мозгах религиозный вопрос на мой счёт. А она только ржала да отмахивалась. Дескать, подумаешь, богиня – тебе чего, жалко, что ли? Не просят же у тебя всяких благ, ну, и не кочевряжься. Порадуй человека. Вот и дорадовались до ручки!
«Ладно», - решила я, что смыться сейчас проще, чем разводить антирелигиозную пропаганду. – «Я слетаю к ней. Не волнуйся, ничего с твоей красоткой не случится. Вылупится – никуда не денется. Раз уж в яйце не загнулась, так и снаружи не помрёт»
«Ты там её не обижай!» - пригрозил Арнэр, и яйцо завалилось набок.
Подросток активизировался, сонно хлопая глазами и ворочаясь вокруг новорождённого. Гвалт снаружи усилился, подбадривая моего друга. И предлагая мне убраться, дабы не мешать природе делать своё дело.
В гнезде Эби торчала молоденькая нартия. Она вожделенно пялилась на мордень младенца, выглядывающего из располовиненной скорлупы. Малышка протаранила её лбом и выпучилась на меня, покачивая слабенькой шейкой. Хорошенькая! Умереть – не встать. Такая манипусечка! Такая вся миленькая, что я позабыла о прежнем намерении разнести её в пух и прах, если начнёт ругаться.
Эби, видать, тоже позабыла обо всём, воочию убедившись, что она по-прежнему жива. Всё-таки, что не говори, а умирать насовсем жутко не хочется. Особенно молодой – восемь десятков лет, прожитых на Земле, давным-давно выветрились из памяти Эби. Она уже отвыкла от мысли, что была старухой, так что прерванная вторая жизнь показалась ей несправедливо короткой.
«Чего… пялишься», - неуверенно пробормотала новорождённая.
И, чуть было, не ткнулась носиком в отвалившуюся от яйца скорлупу.
«Осторожней!» - испугалась я и кинулась к ней…, чтобы пропустить малышку сквозь себя.
«Смешно», - чирикнула Эби и попыталась завернуть шейку в направлении моего полёта.
Когда этот манёвр завалил её на бочок, нянька зашипела на меня, вытаращив разгневанные очи. Я тоже шикнула на неё от всей души, оглушив бедняжку и вогнав в ступор.
«Правильно», - одобрила Эби, елозя и суча ножками в попытке перевернуться на пузико. – « Сразу покажи им… им тут… кто тут у них родился. А то нравы… у этих девиц… крутые. Фу-у!», - удовлетворённо выдохнула она, встав на подрагивающие ножки. – «Мой-то как? Ещё заседает?»