Он вдруг подумал, что сейчас любят совсем по-другому. Вся эта нежность, весь трепет перед этим чувством, они ушли на второй план. Современная любовь напоминала ему книгу в электронном формате: вроде бы та же таинственная история под глянцевой обложкой, но нет прежнего уюта, когда ты листаешь страницы и гадаешь, что будет на следующей. Все стало более холодным и менее искренним. Сейчас показывать эмоции и настоящие чувства считается слабостью, тогда же этих чувств никто не страшился, напротив, ими гордились.
Господи, в какое жуткое время они живут!..
Артем не заметил, как вышел из дома, полностью погруженный в свои раздумья, дошел до галереи и затерялся в уже знакомых залах. В себя он пришел, когда обнаружил, что стоит перед огромным полотном с изображением Весны в сопровождении граций. Оглядев заполненную туристами залу, он присел на скамью в центре и глубоко вдохнул пропитанный стариной воздух.
Когда искренность ушла на задний план? Когда приоритетом стало мнение других, а не собственные чувства?
Ему вспомнилось, как у него перехватило дыхание, когда он впервые увидел Витторию, как замер Боттичелли при виде своей музы.
В прежние времена ради любви люди шли на жертвы, ради любимых разворачивались войны, влюбленные погибали во имя своих чувств. Еще век назад ради того, чтобы увидеть блеск в любимых глазах, можно было и разлуку выдержать, и пересечь Россию от одного края до другого. Сейчас пары распадаются, если один живет в Москве, а другой – в Санкт-Петербурге.
Тогда было в порядке вещей бороться за свои чувства, даже если весь остальной мир против. Даже если приходится скрываться от порицания соседей, держать любовь в тайне и встречаться украдкой.
А он бы смог также?..
Тихий перестук каблуков остановился рядом с его скамейкой. Артем оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Вита, придержав наброшенное на плечи пальто, села рядом и коротко улыбнулась в ответ на его взгляд.
- Я стала часто сюда приходить перед тем, как идти домой, – тихо сказала она. – Я и раньше любила сидеть здесь после работы, а с твоим появлением это стало неким ритуалом. Мне нравится просто разглядывать эти линии, думать о вложенных в эту картину эмоциях – пускай наверняка никто так и не узнает, что на самом деле чувствовал художник, когда ее писал.
- Тоску, – также негромко отозвался Артем. – Он чувствовал тоску. Ему ее не хватало, и холст и краски остались его единственным спасением, вот и все.
Виттория не ответила, только молча взяла его за руку, сплела их пальцы и неуверенно сжала. По коже побежало тепло, сердце мгновенно откликнулось на него очередным ударом и забилось сильнее и быстрее.