Правда, приходилось признать, что Мойзес свёл вероятность появления этой нехорошей реальности к минимуму, швырнув камень именно в де Мельгара. Не в доверчивого Орландо, и не в его соседа по парте, который, кажется, приловчился спать с открытыми глазами. Нет, он выбрал человека, с детства приученного видеть во всём угрозу. У которого в графе «рефлексы», наверное, одни восклицательные знаки!
— …В общем, я рад, что вы поймали камень, дон Альваро, — закончил профессор.
Де Мельгар нехорошо улыбнулся.
— В следующий раз я этого не сделаю. Чисто из интереса, сможет ли кто-нибудь из нас вернуться в прошлое и направить реальность по другому пути.
Профессор, казалось, задумался:
— Вряд ли мне такое под силу. Часто возникает вопрос: почему, если островитяне когда-то владели магией перемещения в прошлое — а по некоторым признакам, так оно и было — почему же они отказались от этого? Думаю, мудрецы древности понимали ценность осознанного выбора. Человек, привыкший надеяться на «второй шанс», плохо сознаёт цену своим ошибкам. Да, конечно, было бы заманчиво застраховать себя от ошибок. Но гораздо важнее — та работа души, которая совершается в нас, когда мы принимаем последствия своих и чужих решений.
Мойзес оглядел аудиторию и добавил:
— Я хотел бы, чтобы вы написали эссе на эту тему. Об этических проблемах темпоральных практик.
— Значит, именно поэтому заперли Эспиро? — вырвалось у Дийны. — Чтобы больше никто не смог отправиться в прошлое и изменить его?
По реакции собравшихся она поняла, что опять сморозила глупость. Кое-где прошелестели смешки. Дийна упрямо не сводила глаз с Мойзеса, усилием воли стараясь потушить пожар на лице.
— Дорогая моя, — снисходительно заметил профессор, — мифологический аспект проблемы вам лучше обсудить с доктором Солано. Я в этом не специалист.
Она растерянно моргнула. Как он сказал? Мифологический… что? Однако спросить было не у кого. Лекция закончилась, Мойзес уже вышел из кабинета, и её вчерашние знакомые вместе с остальными тоже потянулись к дверям. Никто из них не подошёл, чтобы спросить, как дела, или просто поздороваться по-дружески.
Вскоре Дийна осталась одна, не считая компании кактусов и больвены.
Чем хорош кактус в качестве собеседника — тем, что он молчит всю дорогу. Дийна как раз успела высказать всё, что она думала о чёрствости профессора и о ехидстве аспирантов, когда в класс влетела разъяренная сеньора ди Кобро. «Будто бы здесь одной змеищи было мало!» — подумала Дийна в сердцах.
— Эт-то что такое?! — возопила декан таким голосом, словно глас военной трубы раздался под сводами замка. — Я вас что просила? Убраться на втором этаже! Вы до двух считать умеете? Живо за мной!