— Так и знала, что ты здесь торчишь, — заявила Дезире, усаживаясь напротив. — О чём грустим, о ком тоскуем? Или тебя Гонсалес замучил? Он кого угодно загоняет своими поручениями. Ты на Транкилью-то не равняйся, она двужильная. Ей после доньи Кобры никто не страшен!
— Да ничего, я сейчас приду, — пробормотала Дийна, страстно мечтая снова остаться одной. Кроме прочих достоинств, у Дейзи был взгляд художника. Под прицелом её насмешливых глаз ты невольно чувствовал себя прозрачным.
— Давай, а то Саина жутко бесится, когда мы опаздываем! И у меня нет больше сил выносить голодные стоны Орландо, который сейчас страдает в гостиной. А Альваро прячется у себя. Боится, что я снова начну уговаривать его позировать. — Она засмеялась: — Каждый вечер, когда мы сидим у камина, он нарочно устраивается в самом дальнем углу, чтобы лицо оставалось в тени. Ты вчера не обратила внимания? Кстати, а ты не хотела бы…?
— Нет, — твёрдо ответила Дийна, чтобы сразу пресечь все поползновения на этот счёт. — Нарисуй лучше Орландо, он будет счастлив.
Сказала — и осеклась. Ну кто её тянул за язык? Если между Дейзи и Орландо были какие-то чувства, её это никак не касалось. Девушка, впрочем, не заметила её смущения и только махнула рукой:
— Да у меня есть его портреты, целая пачка! И Саины, и Мартина. Вы с Альваро поинтереснее будете. В нём есть нечто… какая-то двойственность. Он вообще-то сын графа, ты знала?
Это было сказано как бы небрежно, но с явным намерением поразить. Хотя Дийна заметила, что в колледже, да и вообще на Керро, никто не испытывал особого почтения к титулам. Не то что на дальних островах.
— О! — присвистнула она, надеясь, что это прозвучало достаточно потрясённо.
— Будущий правитель острова, да. Это давит. Мы с ним вроде как друзья, но… если встанет выбор между нами и островом, он выберет остров. Понимаешь? Это всё равно что девиз, который раньше выбивали над воротами замка. Ты привыкаешь и, возможно, даже не замечаешь его. Но верность острову тебя в крови.
Дийна кивнула. Она не могла сказать, насколько эта характеристика справедлива для де Мельгара, но Дейзи только что очень точно описала её отца.
— Ладно, а обо мне что скажешь?
— Ну… во-первых, ты не отсюда. В тебе видна грусть по утраченному… по дому, может быть. По тому месту, где остались твои корни.
Дийна резко поднялась со скамьи, стараясь не выдать свой страх.
— Корни — это у деревьев. А у людей — ноги. Пошли ужинать.
По дороге до флигеля она думала, что «время лечит» — дурацкая поговорка. Просто бывают некоторые периоды онемения и забытья между волнами, когда боль неминуемо возвращается. А ещё она думала, что придётся поискать второй тёмный угол в гостиной. Или пусть Альваро подвинется, если что. Неизвестно, как там у Дейзи с художественным талантом, но вот с зоркостью у неё было всё отлично! «И по закону подлости, ей захочется выделить на портрете именно те мои черты, которые лично я предпочла бы скрыть!»