Молодой тьерд, что у ступеней стоял, подал ей руку, но Дэни даже не посмотрела в его сторону. Поднялась сама, в гробовой тишине, остановилась рядом с исполином, не отводящим от нее взгляда тяжелого.
— Давай, — кивнул в сторону камня.
Девушка обреченно голову повесила и подошла ближе.
Скользнула взглядом по белой поверхности, задержавшись на пульсирующем в углублении Вей-маане. Думала, что в прошлом году закончились ее мучения с Песней Земли, а оно вон как обернулось. Послала же нелегкая этого тьерда прозорливого именно в Змеево!
— Клади руки, — прозвучало прямо за спиной. Бесшумно ближе подошел, словно чувствовал неладное.
Закусив губу, так что солоноватый привкус крови почувствовался, Даниэль осторожно, легко-легко, будто бабочка крылом, прикоснулась к камню.
Испуганно сердце сжалось, когда почувствовала, как душа ее к ладоням рванула.
В прошлом году все не так было, не чувствовала она ничего, кроме дрожи легкой, а сейчас все тело гудело, покрывшись испариной.
Охнув, отняла руки от камня, прижав их к себе испуганно, и попыталась отступить, но наткнулась на тьерда, по-прежнему стоявшего за спиной.
— Минута не прошла, — холодно заметил он.
Задрожала, когда на плечо рука тяжелая легла, не давая сбежать.
Подтолкнул к камню:
— Клади руки обратно!
Обвела беспомощным взглядом жителей деревенских, надеясь, что хоть кто-то заступится. Только зря, все смотрели зачарованно, ожидая развязки, и никто не собирался защищать племянницу безумной Бренны.
— Живо! — прогремел тъерд, сдавив плечо так, что ойкнула.
Чуть не плача, приложила руки обратно, тотчас почувствовав, как камень на прикосновения откликается, притягивает к себе.
Кровь быстрее по венам побежала, сердце птицей забилось, а на глаза слезы навернулись.
Здесь ее Песнь. Откликнулась с жадностью, голодным зверем набросилась, словно только этого момента и ждала.
Теперь Дэниэль уповала только на одно. Чтобы не кобальт проклятый был. Что угодно. Хоть золото столичное, хоть аметист захудалый. Только не кобальт.
— Достаточно, — произнес тьерд, когда минута миновала, — показывай.
Дрожа, как осинка на ветру, Дэниэль медленно подняла руки.
Ни лучей золотых, ни разводов кровавых не было, как у предшественниц. Значит, другая Песнь пришла.
Не дыша, повернула руки ладонями кверху, и чуть не закричала.
Темно-синий, блестящий на солнце кобальт, покрывал ее кожу, словно перчатками.
Случилось то, чего она так боялась. Все напрасным оказалось, уловки ее наивные, ложь многолетняя. Не удалось судьбу переиграть. Пробился кобальт, как ни отгоняла она его от себя.