— О чем задумался? Все о бабе своей, небось? Ждешь не дождешься, когда она уже повиснет у тебя на шее, дрыгая ногами? — не дал слишком глубоко уйти в себя Ламберт.
Признаваться в том, что он и в самом деле думал о Брин, тем более когда на горе уже виднелся замок, Эскель, разумеется, не стал.
— Да нет, о тебе горемычном думал, — в манере собеседника ответил Эскель. — Я приеду, меня там ждет и накрытый стол, холодное пиво и горячая женщина, а тебе… а тебе — жопа!
— Ай-яй-яй, какая досада! — поддержал его Ламберт, состроив крайне озабоченное лицо и качая головой. — Один друг за сиськами увязался и пропал, второй на жопу променял. И как мы раньше без пезд тут обходились-то? Как руки-то еще в мозоли не стерли, полируя мечи?
— Ладно, пива я и сам налью, без баб, — хохотнул Эскель, оценив сарказм.
— И выпьешь со мной! — продолжил Ламберт.
— И выпью, — все еще смеясь, согласился Эскель.
— Ну что? — весело спросил Ламберт, предвкушая попойку. — До Каэр Морхена наперегонки? Кто последний — пьет штрафную!
— Пожалей лошадей! По такому снегу, — возразил Эскель, похлопав своего коня по холке.
— Чего их жалеть? Дорога езженая-переезженая, они по ней с завязанными глазами проедут. Да и сколько им еще в стойле-то стоять? Раньше-то на охоту раз в две недели ездили, а теперь что?
— Поехали, — уступил Эскель и сразу же пустил Василька в галоп по рыхлому снегу.
Ламберт от друга не отставал. Так и скакали они вровень, то один вырвется чуть вперед, то другой, и во двор въехали одновременно.
— Вот что значит одна школа! Вот это я понимаю! — воскликнул Ламберт, осаживая своего коня и спрыгивая на землю. — Обоим по штрафной! — щедро решил он.
Эскель только рассмеялся, сам радуясь этому неожиданному соревнованию не меньше друга. Да и против двух кружек вина или даже Ламбертова самогона он ничего не имел по такой холодине!
Устроив лошадей в стойле, ведьмаки поскорее поспешили в цитадель. Большой зал встретил их теплом, ароматами пищи и пустотой. Однако за очагом в кухне было видно и слышно движение. Скинув запорошенный снегом плащ, Эскель быстрым шагом пересек большой зал, Брин он бы узнал из тысячи.
— Эскель! — едва он вошел в помещение, радостно воскликнула девушка.
В переднике, с несколько растрепанной прической, с закатанными рукавами и с измазанными в чем-то красном руками она выглядела такой домашней и такой желанной, что ведьмак, особо не раздумывая, сгрузил свою добычу, что нес в руках, в угол и в пару больших шагов оказался около нее.
— Ой, у меня же руки грязные! И фартук тоже! — воскликнула она, стараясь отодвинуться так, чтобы не испачкать его. — Ты чего?!