- Так-так, кто это у нас по ночам шляется? – тон голоса Виктории не предвещал ничего хорошего. Без очков, её худое лицо казалось ещё тоньше, а румянец на щеках становился заметней, разгораясь вместе с её гневом, - думаешь, если я согласилась принимать твои жалкие доллары, ты волен делать что хочешь? Бродить пол ночи черт знает где, а потом топать в прихожей, лишая меня заслуженного сна?
- Но Вы же и так не спали, - заметил я и тут же поправился, - простите Виктория, в следующий раз буду пунктуальней.
- Я устала повторять тебе одно и тоже, у меня чуткий сон! Если хочешь жить здесь, соблюдай мой режим, приходи не позже двадцати-двух!
- Хорошо, я попробую, я…
- Я-я-я, ты только и можешь повторять это, словно немец какой-то, где результаты? – вопила Виктория, - может ты слова мои не понимаешь? При-хо-ди-не-поз… - по слогам повторяла она и тут уже у меня начали сдавать нервы:
- Всё предельно ясно, правила будут соблюдены, - сухо процедил я.
- Конечно будут! – хохотнула Виктория, - а знаешь, думаю, что пора вводить санкции. Посмотрим, как тебе понравится шляться грязнулей. Ещё раз придёшь так поздно и я лишу тебя воды на неделю, понял меня? Или даже на две… - она довольно потирала руки, - это научит тебя уважению. Ты слышишь меня?
Я слышал, но уже ничего не отвечал, просто кивал как робот, дожидаясь пока она выговорится. Заперев дверь, я тяжело дышал, успокаивая нервы. Эта женщина когда-нибудь доведёт меня до безумия, ей богу. Пульс замедлился, и я сложил коробку на матрас обречённо оглядываясь. Мои владения ограничивались углом с вещами, вместившихся в пару мешков и рюкзак, старым матрасом и крошечным окном, выходившим на мусорный бак. О такой роскоши как холодильник я даже не мечтал.
Раздевшись, я ещё раз осмотрел коробку. Новая, дорогая вещица, что же мне с тобой делать? Искать покупателей придётся осторожно, чтобы не нарваться на неприятности, а то и вовсе отложить до лучших времён, благо «Гонцы» обеспечили меня наличными почти на месяц вперёд. Спрятав добычу в мешок к остальным вещам, я свернулся на матрасе и вскоре уснул.
Любой другой человек, с непривычки счёл бы этот грохот нападением, а то и вовсе разрушением дома, но это всего лишь тарахтели адские машины Виктории, стирая грязное бельё. В дребезги разбив хрупкий сон, шум вынудил меня подниматься. В качестве душа, Виктория выделила мне шланг, сиротливо свисавший из стены в прачечной и следующие десять минут я жмурился от горяченной, нерегулируемой воды. Утренняя трапеза состояла из разведённой в воде «ЭвриДейки», на этот раз со вкусом овсянки с сыром рокфор. Калорийная, но отвратительная масса комом встала в горле, но предыдущий месяц был «сухим», я сильно экономил на продуктах.