Спокойный обычно, он так рассвирепел, что даже Бёрк перепугалась. Схватив ее за шкирку, орк кинулся к харчевне, у которой стоял гном. Вырвал по пути толстую жердь, на которую опирался навес крыльца. Он бежал к обескураженному Фучу, крича:
— Ты обидел Бёрк!
Размахнувшись, он одним ударом прихлопнул, не успевшего опомнится гнома, расплющив его словно сонную, осеннюю муху и сразу, тяжело дыша, сам осел на землю. Вокруг стал собираться удивленный народ. Из харчевни вышел Татимир, который по умолчанию был на хуторе старшим. Орк ошалело водил глазами, сам только начав понимать произошедшее. Посмотрев на Татима, он еще раз уже с вызовом прогудел, показывая на мелкую:
— Он обидел Бёрк.
Гном внимательно оглядел орчанку, харчевник слышал как Фуч орал на неё.
Фуч был та еще скотина, его недолюбливали все жители постоялого двора. Он занимался торговлей. Ездил от города к городу на обшарпанной кибитке, запряженной старенькой лошадкой. Что-то скупая что-то продавая, по мелочи и никогда не упускал возможности кого-нибудь облапошить. Был он мелким даже для гнома, всегда его одежда была засаленная, нечесаная бороденка полна крошек, а на волосинках, торчащих из носа, не редко весела козявка. Даже веселая девчонка, однажды скрасив за звонкую монету его одиночество, второй раз разделить с ним время не соглашалась. Бывало, когда Бёрк приносила ему в харчевне заказанную еду, он мог схватить ее за руку и, выкручивая пальцы спрашивать, почему она так долго несла заказ или еще к чему придраться.
Поэтому глядя на Бёрк, он думал также как и Сфенос: Фуч ее обидел… И ему было совестно, что он не вмешался. Татим поднял руку, призывая всех к вниманию:
— Совершился справедливый суд. — Прокричал он очень громко, чтоб не говорили, что не слышали и не переспрашивали. — А чтоб беда девки была не такой горькой, пусть забирает все пожитки обидчика. Все!
Махнув рукой, он пошел в харчевню разливать за стойкой крепкую медовуху взволнованным посетителям. Разговоров теперь на неделю не переговорить. Что бы событие быстрее забылось он не пожалел денег и заплатил серебряный, двум согласившимся похоронить Фуча гномам.
Бёрк же в это время, выблевывала свой обед за углом ближнего дома. Не удивительно, ведь гномов, она видела раньше только снаружи и впервые увидела каковы они и изнутри. При этом она не могла понять, чего это отец так взбесился. Бывало и раньше, отхватывала она за всякое. То не к той рубахе рукав пришила, то перекинула чей-то стакан, вытирая стойку в харчевне, оплеухи так и сыпались на ее бедную голову.