Робер бросил смятую пачку сигарет в мусорную корзину и откинулся на спинку кресла. Вид у него был усталый, словно он много часов проработал не покладая рук.
– Нам удалось добиться независимости от лейбла. Понимаешь, что это значит? Мы ломаем устоявшуюся систему, что очень сильно раздражает босса. Другие музыканты хотят того же, чего добились мы: например, влиять на то, как используются их записи и самим получать с них доходы... – Робер задумчиво помолчал. – Да и религиозность Алекса, мягко говоря, элите не нравится. Кому нужен король, исповедующий Христа, занимающийся благотворительностью, подающий пример своим образом жизни? – Робер устало махнул рукой и поднялся. – Ладно, мне пора.
Он вышел из комнаты, оставив Кристину в полной растерянности.
Прошло два года, полных радостных, светлых дней и в то же время омраченных тревогами и болью. Кристина много путешествовала вместе с мужем и вполне могла бы считать себя счастливой, если бы не одно «но»... Алекс очень хотел ребенка. Она видела, с каким удовольствием тот играет с детьми Николя и с сыном Робера, как поддерживает и искренне сочувствует ребятишкам в клиниках и сиротам. Каждый раз, когда разговор заходил об этом, в ее горле застревал противный ком.
Было невыносимо думать, что она не может родить ему желанного ребенка. Поначалу еще надеялась, что со временем боль забудется и с появлением другого малыша исчезнет совсем, однако постепенно надежда угасала. Вердикт «бесплодие» был резким и беспощадным, как удар плети. Врачи предлагали попробовать дорогостоящее и длительное лечение, но за результат не ручались. И хоть Александр ее всячески поддерживал, сердце разрывалось от боли.
«Господи, я знаю, что заслужила наказание... Но ведь Александр не виноват! Пожалуйста, прости. Помоги зачать ребенка!» – просила она, но слова падали в пустоту. Или все-таки Бог слышал ее? Осенью в ответ на слова, исполненные покаяния, ветер бросал в окно пригоршни дождевых капель. Зимой обледеневшие ветки деревьев стучали в стекло. А весной и летом солнце пряталось за облаками и детский смех вокруг замолкал, стоило ей вспомнить о своем не родившемся ребенке.
Кристина сделала для себя важное открытие: иногда человек только тогда приближается к Богу, когда совершил тяжелый грех. Ведь благодаря покаянию приходит понимание всей чудовищности поступка. Порою именно такой путь, тяжелый и тернистый, ведет к Спасителю, чтобы человек, раскаявшись, больше не грешил. Теперь она могла признаться себе, что открыла глаза только после аборта. Сначала это было тяжело осознать, слишком свежей была тогда рана, страшно было ее бередить. Но теперь, по прошествии немалого времени, она смогла понять, когда и как