— Прости меня… — шепчу, когда ощущаю сонливость. Хочу сказать до того, как отключусь. Это важно именно сейчас. — Я не собиралась убегать. Тебя долго не было, и я хотела… Хотела просто прогуляться… Не думала, что так получится… Этот человек… Он подкараулил… И я… Я сразу испугалась… И я… Я нарушила твои планы…
Тарский говорил, что должен завершить какое-то дело. Вместо этого ему пришлось спасать меня из рук безумца.
— Ты скосила мне несколько лет жизни, но планы не нарушила, — хрипит приглушенно. — Ты их ускорила.
— Этот человек…
— Был последней точкой в этом городе.
[1] Шавка (жарг.) — доносчик.
[2] Крыса (жарг.) — тот, кто ворует у своих.
Я не твоя война, я же тебе нужна.
Проверила…
© Наргиз «Я не твоя»
Сплю, очевидно, недолго. Не больше пятнадцати минут. Вздрагиваю и разлепляю веки, когда автомобиль прекращает движение.
— Где мы? — спрашиваю, когда Тарский выбирается со мной из салона. — Чей это дом?
Территория мне незнакома, но волнения нет. С Гордеем я спокойна.
— Друзей.
В холле нас встречает высокая женщина в длинном темно-синем халате. Быстро окинув нас взглядом, никаких эмоций не выказывает, хотя я знаю, что мы оба в крови. Особенно, Тарский.
— Проходите сразу в кабинет, — говорит на немецком. — Я переоденусь и спущусь.
— Это врач? — шепчу, едва мелькает догадка.
— Да.
— Зачем? — начинаю беспокоиться. — Со мной все хорошо. Давай просто поедем домой…
Гордей молча вносит меня в помещение, которое по обстановке напоминает больничный кабинет, и опускает на высокую кушетку. Приходится ловить простынь, в которую завернута, чтобы не обнажиться. Вцепляюсь в ее края пальцами, сжимаю со всех сил. Судорожно и учащенно дышу. Лихорадочно бегаю глазами, пока не ловлю взгляд Тарского.
— Зачем? У меня ничего не болит!
Вру, конечно. Но совсем немного. Боль терпимая. Уверена, что справлюсь с ней.
— Нужно убедиться, что нет серьезных повреждений.
— Пожалуйста, нет… Я грязная… И… Не хочу, чтобы меня трогали…
— Карлу кровь не смущает. Это ее работа.
— Да, но… — не знаю, как выразить все, что чувствую. Эмоции сбились и застряли комом в горле. — Ты будешь присутствовать?
— Хочешь, чтобы я вышел?
Замираю, глядя на то, как высоко вздымается его грудь. Чувствую, что он тоже кипит. Вот-вот крышка взлетит и… Что тогда будет?
— Нет… Не знаю… — не могу решить. Смущаюсь, но отпускать Гордея не хочу. — Наверное… Лучше останься.
Он кивает и прислоняется к стене напротив кушетки. Как будто умышленно заставляет себя сохранять неподвижность, а внутри… ощущаю, что так же, как и у меня, все трещит и рвется. Скольжу взглядом по окровавленной рубашке, поднимаюсь обратно к лицу и вздрагиваю. Не из-за крови… Сейчас это вообще неважно. Встречая бурлящую темноту глаз Таира, пытаюсь справиться с хлынувшими на тело приливами дрожи. Хочу что-то сказать и не могу.