Забираюсь полностью в душ. Долго стою. Постепенно успокаиваюсь, привожу себя в порядок и медленно бреду из ванной.
Какое же изумление меня постигает, когда в спальне натыкаюсь на Тарского.
— Почему так долго? — припечатывает требовательным тоном.
— В смысле?
— В прямом. Минут пятнадцать тут караулю. Что там так долго делать можно?
Все сказанное обращено по отношению ко мне с конкретным наездом. Я и без того в его присутствии теряюсь, а под таким напором и вовсе оторопело замираю.
Потом сержусь, конечно.
Таир, как всегда, идеально выглядит. Синяя рубашка, темные брюки. Все по фигуре сидит, идеально подчеркивая рост и внушительную мышечную массу.
Я же рядом с ним снова как мокрая курица. В сердцах сдергиваю с волос полотенце.
— Мне что, теперь купаться по какому-то особому расписанию? — в голосе все возмущение отражаю.
— Да. И с открытыми дверями.
— Ч-что? Это еще зачем?
— Чтобы я при необходимости проверил тебя, а не выносил их.
От шока рот открываю. Пока слова подбираю, вдруг замечаю, что Тарский задерживает на нем взгляд. Мимолетное мгновение… Ах, нет, я, должно быть, на эмоциях брежу. Показалось, конечно.
— Знаешь что… — обида раскурочивает в груди рану, которую я годами усиленно лечу еще после маминой смерти. Ненавижу, когда она открывается. — Утром нужно было так волноваться. Где был? — бросаюсь с ответными претензиями.
Только у Таира все по делу, а я, кажется, как обычно, истерично звучу.
— Я заходил, — холодно информирует он. — Спишь, как сурок. Пришлось даже пульс проверить.
— Что? — задыхаюсь от сумасшедшего волнения. — Ты трогал меня? Вообще уже?!
Сама не пойму, из-за чего меня так раскатывает. Несет черте куда! Берегов не вижу.
Тарский же в ответ смотрит, словно на гуляющий по двору ветер. То есть сквозь меня, абсолютно равнодушно.
— Ты просилась выйти из дома, — сухим тоном припоминает вчерашний разговор. Не сразу врубаюсь, о чем речь. — Я решил вопрос.
Так бы сразу и сказал!
Настрой кардинально меняется. Позабыв об обиде и ворохе неопознанных эмоций, подобострастно взираю на Таира. Еще и ладошки, будто перед Богом, складываю.
— Куда мы пойдем? — вопрошаю шепотом.
— В театр.
Ну… Это не совсем то, о чем я мечтаю. Но, учитывая сложившуюся ситуацию, решаю радоваться тому, что перепадает.
Пока Тарский не пихает мне в руки какую-то странную амуницию.
— Что это?
— Твой билет, — так же хладнокровно отбивает он.
— В смысле? — выдыхаю со свистом.
— Бронежилет и каска.
Он издевается?
Почему я такая дурочка? Господи, за что???