— Обработаешь спиртом, — бросает его мне на ладонь и поворачивается спиной.
Ее я оценить не в силах. Вижу лишь кровавую рану в районе лопатки, и все. Она замещает все восприятие. Заливает меня какой-то кислотой. Внутри что-то с резким креном переворачивается. Руки начинают по-настоящему трястись.
— Что это? Что… Что… Что случилось?
— Упал неудачно.
— Да, конечно!
На этот вскрик Таир оборачивается. Смотрит мне в лицо, а я понимаю, что у меня губы дрожат.
— Катя, — одергивает, но как-то мягко. — Твоя задача: вычистить рану, залить антисептиком и закрыть бинтом. Все.
— От чего вычистить? Там… Там пуля?
— Нет, — вздыхает и слегка улыбается. Мне ведь не показалось? Где? Где? Опять сдержанная маска. Показалось? — Пули в домашних условиях только дураки вытаскивают.
— Хорошо… Хорошо, — тряхнув головой, перевожу дыхание. — Что смотреть?
— Пинцет на случай, если заметишь какие-то осколки или щепки. В целом, просто промыть и заклеить, — повторяет с расстановками. — Справишься?
Киваю раньше, чем могу озвучить.
— Думаю, да.
Это оказывается сложнее, чем я думала. Слава Богу, кровь несильно сочится, но в самой ране действительно нахожу какие-то обломки. Настолько мелкие, что трудно определить, чем они были до того, как попали в тело Тарского.
— Больно? — сто раз спрашиваю.
Он лишь сжимает зубочистку и приказывает продолжать.
Копошусь так долго, что шея и руки затекают. Он ведь высокий. Чтобы рана находилась на уровне моих глаз, приходится почти постоянно стоять на носочках. Под конец икры ноют, а ступни простреливает судорога.
— Кажется, все. Чисто.
— Промой еще раз и закрывай.
Щедро заливаю рану перекисью, подтираю потеки бинтом и, дождавшись, когда рана слегка подсыхает, заклеиваю ее большим хирургическим пластырем.
Таир оборачивается ко мне. Лицом к лицу оказываемся слишком близко. Настолько, что я ощущаю тепло его дыхания на виске, когда он произносит:
— Спасибо.
Глаза сами собой следуют на звук его голоса. Встречаемся взглядами и замираем.
Электромагнитный импульс. Томительная дрожь.
— Это все?
Молчит. Только в глазах вспыхивает что-то настолько горячее, что меня сразу же в жар бросает. И воздух стопорится в районе горла. Стук сердца имитирует гонг. С той же оглушающей силой, с теми же разрывными паузами.
— Расскажи мне, где ты был, и что на самом деле случилось?
Едва эта просьба покидает мой рот, Тарский отмирает и, сдвигая меня в сторону, выходит из ванной.