Тарский снова приковал меня наручниками!
Натяжения не чувствую, потому что в этот раз он использовал тонкую цепочку. Она тянется от «браслетов» к изголовью, позволяя мне комфортно лежать, и при этом не оставляя возможности встать с кровати.
Господи… Тарский посадил меня на цепь!
Господи… Он, черт возьми, посадил меня на цепь!
Мысли в сознании орут, однако озвучить их я не в состоянии. В дополнение к слабости и ужасному самочувствию расшатывают эти эмоции.
— К сожалению, я не могу тебе доверять, — сухо поясняет Гордей.
Злость сил придает, чтобы взглянуть ему в лицо. Но распознать какие-то эмоции мне, конечно же, не удается.
— Ну, ты… — шиплю и дыхание теряю.
— Сейчас ты уснешь и проспишь до моего возвращения.
— Что ты мне дал?
Меня на куски рвет, а у него ни один мускул не дрогнет.
— Отдыхай, Катя.
— Таи-и-и-р-р… — сейчас без какого-либо наслаждения растягиваю это погоняло. Последние силы направляю, чтобы, расфокусированно полоснув белизну его рубашки, снова в глаза посмотреть и прошипеть: — Как только я приду в себя, ты очень сильно пожалеешь!
— Отдыхай, — повторяет так же хладнокровно и поднимается.
— Сволочь…
Во мне словно свет гаснет. Удаляющаяся спина становится размытым темным пятном. Пару секунд, и чернота…
…Просыпаюсь в темноте. Выплываю медленно. Долго не могу сообразить, где нахожусь. Сердце безотчетно поддается нарастающей тревожности. Дыхание постепенно ускоряется. Воспоминания постепенно возвращаются, следом за ними подбирается злость.
Он вновь это сделал!
Прихожу в ярость, конечно. Однако полностью разогнаться не могу. Внутреннему бойкоту мешает та самая тревожность.
Его до сих пор нет?
Обещал ведь ненадолго… Обещал, что вернется до моего пробуждения…
Господи… Где же он?
Осторожно шевелюсь и с удивлением обнаруживаю, что свобода моя ничем не ограничена. Мало того, головная боль и ломота, к которым я подсознательно готовилась, больше не поджаривают мне мозги. Физически чувствую себя отлично.
Рассеянно тянусь рукой к запястью, которое было сковано наручниками, и убеждаюсь, что оно свободно.
Если так, значит, Тарский где-то в номере.
Чудесно! Сейчас я ему устрою!
Едва соскакиваю с кровати, дверь в спальню открывается. Свет из гостиной щедро заливает проем, и… мое сердце проваливается в пятки. Потому как вместо Таира передо мной возникает высокая статная женщина. Прежде чем я успеваю как-то отреагировать, она начинает говорить. По интонации понимаю, о чем-то спрашивает, но смысла вопроса разобрать не могу, так как не владею чешским.