Глаза Исаева сужаются. Дыхание становится тяжелее.
— Чего же ты хочешь?
— Твою дочь.
За этот честный ответ Титов получает первый удар в лицо.
— Что ты, мать твою, себе позволяешь?
Сплевывая кровь, парень смеется.
— Мне нужна твоя дочь, — негромко повторяет Адам, скрывая напряжение, которое скручивает его внутренности. — И так, чтобы ты забыл о ее существовании.
— А может, наоборот. Хочешь ее? Отдай документы и забирай. А до этого она не покинет дом и на пять минут.
Это чистой воды — блеф. Исаев не собирается идти на поводу у пацана, который возомнил, что может заставить мир вращаться вокруг себя. Титов ничего не получит. Тем более, Еву.
Никто не смеет его шантажировать. Никто не смеет его предавать!
Даже если Ева не вручила Адаму папку собственноручно, именно она стала его проводником. К тому же, трудно игнорировать ее одержимость этим выродком…
Никакой Бог им не поможет. Исаев скорее удушит дочь собственными руками, чем позволит им с Титовым быть вместе.
Вот только Адам тоже не собирается идти на попятную. Выдерживая взгляд Исаева, качает головой.
— Нет, так не пойдет.
Это все, что он говорит. Не теряя уверенности, дает понять, что торговаться с собой не позволит.
Либо по его, либо никак.
Поджимая губы, Павел Алексеевич делает едва уловимый знак амбалу, застывшему рядом с ним.
— Аккуратно, Тимур, — инструктирует, не сводя взгляда с Титова. — Пока аккуратно.
Адам совершает выдох и напрягает мышцы, насколько это возможно, учитывая, что его весьма удобно разложили, связав запястья за спиной. Каменные кулаки охранника врезаются в его грудь с ошеломляющей силой. Ему, вроде как, следует сделать вдох, но создается ощущение, что его грудную клетку попросту вогнули внутрь.
— Лежачих и связанных бьют только г*ндоны, — откашливаясь, умудряется шутить.
Отупелое выражение лица амбала не приобретает никаких эмоций.
— Если что, я к тебе, дубина, — приподнимая бровь, смотрит на охранника. — Как только мои руки будут свободны, я вдавлю твои глаза в череп.
— Зачем тебе Ева? — перехватывает внимание Исаев. Он тянет время, но с каждой пробегающей секундой на него обрушивается понимание того, что Титов загнал его в угол. — Что ты пытаешься с ней сделать?
— Это уже не твое дело. У тебя в любом случае нет выбора.
Это не то, что Павел Алексеевич привык слышать в свой адрес. Волна гнева, словно раскаленная лава, поднимается в его груди к самому горлу. Сдавливает и душит, заставляя сердце колотиться.
— Воображаешь, что сможешь со мной тягаться?
— Воображаю.
— Это большая ошибка.
Титов пожимает плечами.
— Ты все еще рассчитываешь, что найдешь решение, которое позволит тебе меня устранить. Но… Внимание! Другого выхода нет, — нахально ухмыляется. — Однако я понимал, что тебе будет сложно это признать. Поэтому скоро приедет человек, который поможет тебе принять правильное решение.